Сталин жил в нашей квартире. Как травмы наших предков мешают нам жить и что с этим делать - Татьяна Литвинова

тоже был). Получается, дедушка и бабушка, не зная, какие события сближают их семьи, безошибочно «почуяли» друг друга! (Кстати, бабушка Нина, как и моя мама, считала семью мужа плохой и совсем не такой, как ее собственная.)

Таблица 1. Совпадения, связанные с репрессиями

Таблица 2. Прочие совпадения

В уголовном деле прадеда Семенова описано, как сотрудники депо на работе в перерывах разговаривали о том, что в селах люди умирают от голода, что на фоне голода вспыхнула эпидемия чумы. И на полях – красным карандашом: «Наглая ложь!»

Теперь давайте представим, что встретились два человека с похожими историями. В этих историях есть эпизоды, о которых в обеих семьях молчат. Встретились два человека – хранителя тайны. Или два носителя неосознаваемой тайны, а хранителями были их родители. Как они друг друга «почуяли», выделили среди других людей?

Допустим, женщина выросла в семье со множеством «скелетов в шкафах». Можно предположить, что простой, открытый мужчина, выросший в семье без тайн, покажется ей скучным и непривлекательным. Женщина может находить для этого рациональные объяснения. Например: «Не люблю, когда мужчина слишком много о себе рассказывает. Зачем мне об этом знать? Кому это вообще интересно?» Человек с тайной – привычный для нее типаж. Она знает, как себя с ним вести. Кроме того, для нее это в каком-то смысле безопасно. Потому что ее семье было «спокойнее», когда о тайне даже не пытались говорить. Мужчина, вероятно, не будет ждать со стороны женщины открытости и искренности. А она, в свою очередь, не будет настаивать на раскрытии пугающих тайн. Безопасность здесь весьма относительная. Женщине предстоит жить в постоянной тревоге рядом с тайной. Но тревогу она, возможно, даже не заметит – ведь она к ней привыкла! Другой вариант: женщина будет жаловаться, что мужчина ничего о себе не рассказывает, что ему не интересно, как у нее дела. Но друг друга они нашли так же неслучайно, как и более открытые и общительные супруги. Ведь к жизни, в которой нет открытости, привыкли оба. Потом у них будут расти дети, привычно не задающие вопросов на темы, которые в семье по молчаливому сговору игнорируют.

Мама всегда говорила мне, что родители папы «хитрые и скрытные». Когда мне в первый раз в жизни сказали, что я скрытная, я удивилась!..

Представляю, как могли общаться мои будущие родители. Например, мама говорит папе, что родилась в Казахстане. Папа, возможно, тут же принимает скучающий вид, а потом заговаривает о чем-то другом (иногда он так делал). Потому что при упоминании Казахстана его бабушка выглядела испуганной. Или потому, что он слышал о депортированных туда родственниках-немцах. Понятно, что родственники-немцы – трудная тема в послевоенные годы. Ведь это означает родство с народом, который напал на Советский Союз, принеся много бед, и над которым совсем недавно одержали победу. И еще, советские немцы – один из репрессированных при Сталине народов.

В начале 1990-х знакомая женщина-немка сказала: «Этот народ очень сильно пострадал. Но об этом не говорят». Примечательно, что я ее в ответ ни о чем не спросила. (Боюсь, что, как папа, приняла скучающий вид.)

Другой случай. Папа в мамином присутствии спрашивает бабушку Нину и прабабушку Катю: «У вас же был большой дом в том районе, где сейчас телецентр. Вы говорили, что продали его. Вы репрессий боялись?» Так, по-простому, между делом спрашивает. Мама с тех пор часто напоминала мне об этом разговоре. Бабушка с прабабушкой тогда быстро переключились на другую тему. Мама всегда при этом добавляла: «Такие скрытные, хитрые». Она сравнивала их со своей матерью, говоря, что та была простой и открытой.

На самом деле дом был конфискован. Сейчас я знаю, что истории этих семей похожи намного больше, чем думала мама. При этом бабушка Нина действительно в основном молчала. А бабушка Нюся часто рассказывала о раскулачивании, о том, как подростком осталась без родителей… Вроде и вправду противоположности. Но… не совсем. За предметами постоянных разговоров бабушки Нюси скрывались другие темы, о которых она всегда умалчивала. Бабушка Нюся тоже хранила тайны. В теме о раскулачивании была лазейка: все знали, что тут допущены некоторые «перегибы». Поэтому бабушка Нюся всегда добавляла: «Это ошибка. Мы были не кулаки. Просто нас было много, и мы все хорошо работали». При этом она поясняла: были и настоящие кулаки, и правильно, что у них отняли имущество; но их семья была не кулацкая, – это ошибка. А другие темы замалчивались, и бабушка их не касалась. К числу таких тем прежде всего относился репрессированный первый муж, мамин родной отец, «враг народа» в семье.

Что делала бабушка Нюся? Вероятно, вдвое больше говорила об одной беде, чтобы не говорить об обеих бедах сразу. Потому что разговоры о раскулачивании были худо-бедно допустимыми, а говорить о муже – «враге народа» нельзя ни в коем случае. Раскулачивание было, так сказать, «за всё про всё»: и за разоренную родительскую семью, и за пропавшего мужа… Наверное, в условиях большей свободы она могла бы говорить об обеих бедах. И, возможно, еще о многом. Например, о том, куда делся ее отец-белогвардеец… Заметим, что вся страна поступала так, как бабушка Нюся. Великая Отечественная война и сталинские репрессии – два огромных бедствия нашей страны. Война у нас была (и во многом остается) тоже «за всё про всё»: возможно, поэтому, умалчивая о репрессиях, мы, естественно, начинаем говорить о войне вдвое больше. Эта война в нашем обществе – более чем легитимная тема, она наша гордость. А о разных неприглядных вещах мы лучше помолчим.

Итак, обе семьи много скрывали; в обеих семьях так или иначе давали понять друг другу, какие темы опасны. Реакция на опасную тему могла быть невербальной, то есть без использования слов (испуганное выражение лица). И, вероятно, такая реакция всякий раз безошибочно (и, скорее всего, неосознанно) считывалась. Каждый, не задумываясь, отмечал тему, при которой собеседник умолкал. О чувствах могли просигналить и вербально (словами), когда собеседнику давали понять, что «эти меры были оправданными», или «это неинтересно», «этого не было»… И главное (часто без слов, невербально) – «об этом говорить небезопасно». Я сопоставила то, что говорили мне представители поколения моих родителей, когда они постарели, а я только начала изучать, как история советских репрессий коснулась нашей семьи. Для удобства я представила эту информацию в таблице 3.

Таблица 3. Вербальные реакции старшего поколения

Теперь представьте