Неглавная героиня - Рина Ских

Вообще, играть «в домик» — с магией, конечно, — оказалось почти так же интересно, как проводить серию опытов в институтской лаборатории. С детства так не развлекалась, а сейчас почти с удовольствием соорудила себе из грязи стол-остров посреди погреба, удобные тумбы возле спальных ниш, даже земляное кресло в углу слепила.

Освещение удалось наладить с помощью талисманов. Удобная вещь: рисовать их достаточно просто, выгорают они примерно за трое суток непрерывного использования и светят примерно как двадцатипятисвечовая лампочка. Налепить на потолок четыре штуки по углам и один в центре — и прямо отлично.

Последнее, что я сделала, — из той же земли спекла лестницу вдоль стены к люку. И выдохнула. Уф-ф-ф… Умоталась вконец, зато довольна по уши. Аж по лисьи, те, которые сейчас надо выложить из рюкзака в нишу и полечить.

Я бы туда сама прилегла, но увы-увы. Делу время, потехе час, лису примочки, Джейсин — моральное удовлетворение. Только надо как-то осторожно его из рюкзака вытряхивать. Он хоть и без сознания, но лоб здоровый. Очнется еще не вовремя…

Вот не зря я у Сияна выпросила так называемое вервие бессмертных — это такие красные веревочки, блокирующие силы всех и всяких волшебных существ и совершенствующихся. Если связать полудохлому лису запястья и щиколотки, течение ци в остальном теле не нарушится, лечению это не помешает, зато даст некую гарантию мне. Особенно если заранее озаботиться и вкопать-впечь в изножье и изголовье скобы-кольца, к которым я те веревочки и притянула.

Вот. Отлично. Операционное поле доступно, повязку на глаза пациенту я организовала, а кляп даже можно и не вставлять: на потолке вместе с осветительными еще и блокирующий звуки талисман. Красота! Лечи не хочу.

Чем я тут же и занялась. Вовремя нанесенное днем обеззараживающее средство не дало развиться никакой инфекции. Да и что бы там ни было, а успела я все же вовремя: палач явно поначалу развлекался, набивал руку, желая заодно помучить попавшего в руки воришку подольше. Тех самых страшных ударов кнута, которые способны рассечь плоть до кости, Сан Линю не успело достаться. Но на этом хорошие новости заканчивались. Обработали его все равно знатно. Некоторые раны выглядели просто кошмарно, нанесенные с оттяжкой.

И я, не имея днем достаточно времени рассмотреть все тщательно, упустила из виду, что для смертников кнут особо не берегли, ему явно не первый год. А следовательно, поистрепался, потому некоторые волокна во время порки так и остались в ранах. Мелкие, с волосок толщиной, так сразу и не рассмотреть, но, как и любое инородное тело в ране, запустили воспалительный процесс.

Вполголоса выругавшись уже в свой собственный адрес, я достала пинцет, обеззаразила его, направила луч света на площадь работы и сотворила все те же пузырьки ци, которые при малейших изменениях в потоках прекрасно играли роль увеличительного стекла.

Я успела извлечь только два таких волокна, когда мой пациент решил прийти в себя. Не вовремя, надо сказать. Особенно учитывая, что вот он тихо-мирно лежал спящим красавцем, практически распятый на тюфяке, привязанный за запястья и лодыжки, а в следующий миг уже резко дернулся, почти подпрыгнув над своим лежаком.

Мало того что себе же, придурок, причинил боль, судя по вырвавшемуся следом жалобному хриплому стону, так еще и меня напугал. Каюсь, в последний момент удержала рефлекс, побуждавший треснуть смутьяна по затылку.

— Лежи тихо, я тебя лечу, — прошептала ему, нарочно делая голос как можно более низким. Еще не хватало, чтобы он меня потом по нему же и опознал при встрече в будущем.

Но в ответ я не получила ни малейшей благодарности. Более того, на меня вылился поток отменной брани, щедро перемешанной с угрозами. Вот же! И даже не хлопнешь по заднице за такие слова ввиду того, что она и так представляет собой весьма плачевное зрелище.

Пару минут я даже честно послушала гневную тираду Сан Линя, умудрившегося ни разу не повториться. Быстро сообразив, что так просто освободиться он не может, лишь причиняет себе боль, он притих. Правда, только что касалось его телодвижений. Отметив на будущее пару идиом, больше особо не осторожничая, я щедро плеснула обеззараживающим средством парню прямо на спину. И поморщилась от вырвавшегося из его груди крика… Который снова закончился ругательствами. Впрочем, ничего нового.

— Отвяжи меня! — потребовал он. Да ладно, мы и обычные слова знаем? Надо же, таки удивил…

Хмыкнув, я лишь поправила луч света и достала очередную ниточку из особо страшной раны. Хм… А может, и не кнут виноват, а это из мешка посыпалось? В любом случае надо все достать.

Каждый стон и вскрик парня, искренне считавшего, что над ним издеваются нарочно, болезненно колол где-то внутри, но сейчас было не до жалости. Оставить все как есть, поддавшись эмоциям, это сделать лишь намного хуже. Последствия незавершившейся казни уже есть, от них никуда не деться.

— Я тебе заплачу! — попробовал зайти лис с другой стороны, тяжело дыша и облизывая пересохшие губы. — Сколько тебе пообещали за пытки?

— Тружусь бесплатно, представь себе! — фыркнула я, не сдержавшись. — Прекрати орать, тоже мне, пытки нашел. Как нарываться настолько, что дошел до смертной казни, так, небось, без криков обошлось. А как последствия порки пытаюсь излечить — так на тебе, голос прорезался! — И тут же, без перехода, вполне миролюбиво предложила: — Пить хочешь?

Сан Линь дернулся, его лоб наморщился, выдавая одолевшую парня растерянность. Но я успела заметить, как в ответ на предложение он невольно сглотнул и вновь провел языком по искусанным губам.

— Сейчас дам, — кивнула, не дожидаясь ответа, и набрала в стакан чистой воды. Туда же добавила несколько капель общеукрепляющего зелья из купленных еще до академии запасов. Осторожно помогла Линю напиться. Он, не издав ни звука, с жадностью припал к стакану и не успокоился, пока не осушил его полностью. Едва слышно выдохнул, но даже не подумал поблагодарить. Хмыкнув, я аккуратно поправила чуть сползшую повязку и отставила опустевшую посуду. Взяв звякнувший пинцет, вновь вернулась к его заднице, пострадавшей не меньше спины. Парень ойкнул и тут же снова выругался.

— Раздражает, между прочим, и отвлекает, — сообщила ему честно, не отрываясь от процесса. — Уверен, что хочешь на пустом месте выбешивать того, кто ковыряется сейчас в твоих ранах?

Не ожидая подобного отпора, Линь ненадолго притих, лишь глухо постанывая, судя по всему, вжимаясь лицом в подушку, когда вновь приходилось причинять ему боль.

— Ай, полегче можно? — выдохнул он недовольно, подняв голову и завертев ею, то ли пытаясь стряхнуть повязку с глаз, то ли разминая шею.

— Нельзя! Не я тебя довела до жизни такой, терпи, — заявила я категорично и не церемонясь надавила ему на затылок, вновь ткнув лицом в подушку.

Спалиться, выдав свой пол, я не опасалась. Одной из плюшек, выданных Сияном по умолчанию каждой попаданке, было знание местного китайского как родного. А в китайском языке нет изменения глаголов по родам, и «не я довела» по звучанию от «не я довел» ничем не отличается. Так что конспирируемся дальше, пусть поротый лис лучше вообще не представляет, кто такой добрый его спас.