Давай никому не скажем - Агата Лель

Прозвенел звонок и, пропустив гуськом протопавших на свои места опоздавших одноклассников, в кабинет вошла англичанка. Бросив на меня уничижительный взгляд, обиженно сжала губы, и отвела чуть покрасневшие глаза.

Она плакала. Из-за меня.

Стало так неприятно и противно из-за своего скотского поведения. Вот нельзя было просто заткнуться, если ничего умного больше в голову не приходило, нет же, сморозил какую-то чушь. Ведь она ничего плохого мне не сделала, а я повёл себя как последний кретин!

Пристально наблюдал за каждым её движением, ожидая хоть какой-то реакции. Что угодно: пусть прилюдно выскажет, какой я болван или вызовет к доске и влепит двояк, хрен с ним, но не вот это показное равнодушие, которое по непонятной причине ужасно волновало, даже думать больше ни о чём не мог.

Раздался тихий стук в дверь, и в кабинет заглянул новый завуч. Пробежав глазами по ученикам, уставился прямо на меня:

— Набиев, зайдите к директору.

— Сейчас? — взволнованно спросила англичанка, даже с места приподнялась.

— Да, сейчас. Всё в порядке, Яна Альбертовна? — поинтересовался таким тоном, будто она сидит в заложницах у террориста, и он как супермен вовремя пришёл на подмогу.

— Да, всё хорошо, — рассеяно улыбнулась она и, потупив взгляд в журнал, махнула рукой на дверь. — Набиев, иди.

Как оперативно. Я почему-то думал, что угроза доложить директрисе — это действительно была лишь угроза. Ну что ж, пришёл час расплаты.

На удивление, испытал что-то вроде облегчения: ну поворчит Курага для проформы пять минут, промоет мозги. Подумаешь, первый раз что ли. Заслужил. Молчаливую обиду англичанки вынести было бы сложнее.

Под недоуменные взгляды однокашников нехотя поднялся и вышел из класса. Завуч мелкими шажками засеменил следом.

— Тебя не учили, что огрызаться с преподавателями — да и вообще женщинами — это возмутительно?

— Нет, не учили, — даже не обернулся.

Бесит это ботаник. Сразу видно, что ничего из себя не представляет. А главное, что ему она улыбалась, а на меня даже не посмотрела. Этот факт неожиданно сильно задел, и антипатия к завучу возросла ещё стремительнее.

Игнорируя раздражающий бубнёж Дениса Павловича, смело шагнул в учительскую, как всегда забыв постучать.

Голова нещадно гудела. Соседи устроили вечером сабантуй на кухне, потом вся шайка-лейка плавно переместилась к матери в комнату. Конечно ни о каком сне не могло быть и речи.

Утром мать смотрела на меня никак не в чём не бывало — ни капли стыда! А Николаша её (Господи, что за прозвище-то такое?) расхаживал в одних семейных трусах, причитая, как же ему нехорошо, шепотом науськивая мать, чтобы та принесла опохмелиться… Вёл себя раскованно, словно он тут хозяин, но стоило только мне выйти из комнаты, так сразу в уголок забился, ручки на острые коленки положил, глазки в пол — ни дать ни взять мой лучший ученик из младшего класса.

Нет, так дальше продолжаться не может. Нужно что-то решать с жильём. Ужасно не хотелось тратить на съем деньги, которых и так кот наплакал, но и жить в подобных условиях просто невозможно!

Собираясь на урок к 11"Б", шла по коридору второго этажа, и краем глаза уловила под лестницей какую-то возню. Замедлив шаг, заглянула: Минаева что-то громко высказывала Набиеву, после чего влепила звонкую оплеуху и затем убежала.

Я честно не знала, как на это реагировать, что предпринять. Пройти мимо и сделать вид, что ничего не произошло я не могла ни как преподаватель, ни как человек. А вдруг случилось что-то серьезное? Помявшись долю секунды, всё-таки шагнула под лестничный пролёт и спросила, всё ли в порядке… Как же я потом об этом пожалела! Вот верно говорят, что инициатива наказуема: он мало того, что отмахнулся от меня как он назойливой мухи и попросил не лезть не в своё дело, так ещё выругался матом, словно я ему подружка какая-то! Ни капли уважения.

А этот его взгляд исподлобья? Ехидный, злой. Ладно бы от Круглова подобное услышать, — неприятно, да, но от него чего угодно можно ожидать, но от Набиева… Почему-то именно то, что это сказал он, задело больше всего. Стало так обидно, что как девчонка, едва сдерживая слёзы, убежала, пригрозив рассказать директору…

Конечно я не собиралась ябедничать Кураге, ещё чего. Она и так на меня искоса смотрит и совершенно не воспринимает всерьез, а если ещё узнает, что в моём присутствии ученики ведут себя панибратски, как с ровесницей, тогда точно не ждать мне никакой дополнительной ставки, ни в следующем году, ни даже через пять лет. Обидно, не то слово.

Спряталась подальше от любопытных глаз у окна в конце коридора, и достала маленькое зеркало. Пока убирала размазанную в уголках глаз тушь, услышала за спиной торопливый стук каблуков Инны.

— Янчик, а ты чего тут? Ой, ты плачешь, что ли? — прикрыв рот ладошкой, повернула меня лицом к свету. — Точно плачешь! Что стряслось? Кто обидел? Опять мымра эта?

— Нет. Всё нормально, не бери в голову.

— Рассказывай давай. Ты же знаешь, что я могила! Кто этот негодяй? Неужто Тимурчик?

— Нет, Набиев, из 11 «Б», — скрывать не имело смысла, всё равно ведь не отстанет.

— Набиев? — округлила глаза подруга. — Нет, он, конечно, не подарок, за словом в карман не лезет, но я год у него преподаю, никогда не замечала за ним хамского отношения к преподавателям… Шутить не к месту — это да, а вот обидеть чем-то… — Инна хмыкнула. — А что натворил-то?

— Да там ерунда…

Уже пожалела, что рассказала, надо было перевести тему и всё, клещами же не стала бы она правду тянуть.

— Это я сама решу, ерунда или нет. Говори!

— Да я случайно увидела как одна девочка ему пощёчину дала, я вмешалась, ну и он грубо мне ответил… Да ерунда, говорю же. Не надо было мне самой лезть.

— Ничего себе — ерунда! Всё ты правильно сделала. А говнюку этому надо язык укоротить, чтоб неповадно было! Грубить он будет. Если он сейчас так много на себя берёт, то что потом? Красота для мужика не главное, уважение к женщине — вот что превыше всего! А ты учитель, педагог — и такое развязное поведение! — Инна разошлась ни на шутку, а я молча слушала и проклинала себя за болтливость.

На горизонте замаячила фигура Дениса Павловича, и только я хотела попросить её замолчать, как Селиванова обернулась и возбуждённо замахала рукой, подзывая:

— Денис Павлович! Можно вас на минутку? У нас ЧП!

— Инна! Ну зачем? — прошипела, готовая буквально разорвать подругу.

— Отстань! — отмахнулась Инна, встречая спешащего завуча. — Денис Павлович, вот, полюбуйтесь, что один наш ученик сделал! — она указала на меня, и я была готова провалиться сквозь землю, ощущая на себе встревоженный взгляд несостоявшегося ухажёра.

— Что такое? Яна Альбертовна, вы что, плакали?