Музыка ножей - Дэвид Карной

И вот он начинает зубрить, готовиться, писать работы. И оказалось, у него все нормально получается, не хуже, чем у других. Приходит время отборочных игр. Он питчер. И он понимает, что ему уже ни сил, ни скорости не хватает. Он уже не может выбить страйк. Зато умения и сообразительности у него больше, чем в молодости. Он всех распугивает, и ему удается продержаться пару иннингов. Уходит с поля и думает: может, мне этим надо было заниматься?

После отборочных игр вывешивают списки тех, кто зачислен в команду. Коган откладывает все дела и идет искать себя в списках. Листок висит рядом с кабинетом тренера. Коган просматривает столбцы имен, ниже, ниже, и в самом конце находит свою фамилию. И еще одну, другую, рядом. И еще одну. А потом подпись: «Операционная номер два». И он понимает, что его имя совсем в другом списке — списке операционной бригады. И что первая операция начнется через несколько минут.

Кляйн улыбнулся.

— Не поверишь — мне снится такой же сон. Правда, без команды. Только я и парочка девиц из группы поддержки. И тут у меня пищит пейджер.

— А я тебе говорю, у меня классно получалось. Я хороший питчер.

— Верю. Приноси в следующий раз перчатку, побросаем мяч после операции. Посмотрим, хорошо ли ты играешь.

— А что, я — за.

1 апреля 2007 года, 12.12

Мэдден нажимает на кнопку «запись». Вот уже второй раз ему приходится останавливать диктофон и начинать все сначала.

— Расскажи мне про тот вечер. Вы пошли к кому-то на вечеринку. Это студенты устраивали?

Керри не отвечает. Она все еще с ужасом думает, что ее обвинят в смерти подруги. Скажут — могла предотвратить…

— Да. Мой брат учится в Стенфорде, — наконец отвечает она. — Их клуб устраивал большую вечеринку.

— А вы как туда пробрались? Там в дверях хоть кто-то документы проверял или вы просто вот так взяли и вошли?

— Ну, мы рано приехали, еще никого не было. Мы сначала ездили баскетбол смотреть, а потом сразу туда.

— Вы пили?

— Угу.

— Что вы пили?

— Я — пару кружек пунша. По-моему, ромового. Только я на самом деле не пила. Это у нас договор был: одна пьет, а другая нет. Вы не подумайте, мы не то чтобы много бухали. Мне, если честно, вообще алкоголь не нравится.

— Значит, Кристен все-таки тогда пила?

— Да. У нее просто настроение было такое. Неделя в школе выдалась дурацкая, хотелось оторваться.

— Понятно. Ладно. Приехали вы на вечеринку. Что дальше?

— Сначала было клево. Мы потанцевали. Вдруг смотрю — Кристен пропала. Оказывается, она пошла наверх в туалет, рвало ее там. По-моему, она еще пару бутылок пива выпила за вечер. Кто-то ей бутылку сунул, она и выпила. Сказала, что после пунша пиво — вообще как вода. А смешивать-то нельзя.

— И что потом?

— Потом она отключилась. Пришлось ее отнести в комнату Джимова приятеля, Джим — это мой брат. То есть она вообще без сознания была. Мы ее по щекам бьем, холодной водой обливаем, а она не реагирует. Мы испугались. И решили отвезти ее домой к доктору Когану. В больницу ехать было как-то стремно. Нас бы родители потом убили. Ну и у студенческого клуба могли быть неприятности, потому что несовершеннолетнюю на вечеринку пустили. Вот я и предложила отвезти Кристен к Когану. Если он дома, в больницу ехать не придется.

— Откуда вы знали, где он живет?

— Мы за ним следили пару раз. Я в него втюрилась. Мне кажется…

Мэдден немного подождал и переспросил:

— Что тебе кажется?

— Да это неважно.

— Откуда ты знаешь? Может, и важно.

— Мне кажется, она об этом написала в дневнике. Про то, как я втюрилась. Она мне сказала, что написала.

Мэдден улыбается. Это точно. Написала. Во всех подробностях.

— Ясно. И что было дальше?

— Короче, оказалось, что он дома. Он не хотел нас впускать, но мы его упросили. Прямо-таки в ногах у него валялись.

— И он впустил?

— Ну да. Осмотрел ее. И очень переживал, что она еще что-то приняла. Наркотики там или еще чего.

— А она не принимала?

— Вроде бы нет. И сама она говорила, что нет. Мы подняли ее на ноги. Заставили походить, выпить воды.

— Кто это «мы»?

— Я, доктор Коган и Гвен Дейтон. Она из Стенфорда. По-моему, курсе на втором.

— И долго вы этим занимались?

— С час примерно.

— Во сколько это было?

— Во сколько мы начали ее отпаивать?

— Во сколько вы закончили?

— Около часу. Может, чуть позже. Я помню, Джим звонил маме и говорил, что я у него останусь. Мне положено к двенадцати дома быть.

— А Кристен когда должна была возвращаться?

— Обычно к одиннадцати. Но план был такой, что она у меня ночует.

— Она у тебя ночевала?

— Нет. Мама меня всегда ждет. Она бы с ума сошла, если б увидела Кристен в таком состоянии. Вернее, может, и не сошла бы, но Кройтерам точно рассказала, а вот они бы свихнулись наверняка. Джим сказал маме, что Кристен он отвезет домой, а я останусь у него. Мама разрешила.

— И вы остались ночевать у доктора Когана?

— Ага. Кристен заснула, когда мы ее на кровать в гостевой комнате положили. Он сначала ругался, говорил, чтобы мы уехали. Я ему пообещала, что мы уберемся оттуда в восемь утра. Что мой брат приедет и заберет нас.

— И куда ты пошла спать?

— В гостиную. На диван.

— А потом?

Керри молчит.

— Вы же и так все знаете, — наконец говорит она. — Вы ведь поэтому и приехали, да?

— Все так. Но я бы хотел услышать это от тебя.

— По-моему, это неправильно. Кристен бы это не понравилось.

— Сейчас это уже неважно.

Керри смотрит в сторону, потом опускает глаза.

— Керри, Кристен занималась сексом с доктором Коганом?

10 ноября 2006 года, 10.04

После завтрака Коган вернулся в операционный блок. На сегодня были назначены две несложные операции, бронхоскопии. Если повезет, на каждую уйдет по часу. На самом деле это были даже не операции, так, предоперационные исследования. Задача состояла в том, чтобы провести через трахею трубку, а потом через эту трубку провести видеокамеру и инструмент для взятия пробы тканей. Ткани исследовали, чтобы понять, есть у пациента рак легких или нет. Никаких внешних разрезов. Никакой анестезии. Пациент находится в сознании в течение всей операции, его просто предварительно пичкают седативными препаратами.