Золотая тьма - Мария Петренко

– Ты отпустил усы. Тебе так хорошо, настоящий офицер.

– Кто ты и как появилась здесь?! – взбешённый Алексей стремительно приблизился к девушке и почувствовал под босыми ногами нечто холодное и мокрое. – И откуда на полу вода?

Прищурившись, он заметил, что небольшие холодные капли падают с волос девушки, тонких пальцев и складок кружева. Они беззвучно разбивались, достигая тёмного пола, и попадали на ночные брюки Алексея.

– Я – девушка, которую ты играючи разрушил. И взялась я, как ты выразился, оттуда, куда отправилась по твоей же милости, – девушка ткнула указательным пальцем ему в грудь.

– Не может того быть. Я собственными глазами видел, как ты упала в Неву. Я на своих руках нёс тебя в больницу!

– Тем не менее, на безутешного вдовца ты не похож. Не знала, что мужская память так коротка и равнодушна.

Со звериной яростью Алексей смотрел на девушку и не мог принять, что перед ним действительно может стоять его невеста, его Анна.

– Я любил тебя.

– Действительно, как я могла поступить так грубо? Однако я ни за что не поверю.

– Я любил тебя, пока ты была, – Алексей пытался подобрать слова, но не получалось, – жива. Я скупил твои картины, я был с твоими родителями, я…

– Ты, – это слово она словно бросила ему в лицо. – Напомнить, что́ ты сделал?

Алексей сжал челюсти. За два года он тысячи раз возвращался в тот злополучный мартовский день, желая навсегда стереть его из памяти не только собственной, но и вселенской. У него было достаточно времени, чтобы понять, каким чудовищем он был.

– Не стоит, мне отлично…

– Ты надругался надо мной. Я не сделала ничего, чтобы заслужить такое. Вместо обвинения я солгала родителям, что на меня напали неизвестные грабители, потому что ты смотрел на меня, как лисица на цыплёнка.

– Замолчи, – Алексей грозно навис над Анной, но она даже не стушевалась.

– Ты водил меня как живую медаль, пытаясь добиться благосклонности за мелочи.

– Я сказал…

– Когда я стояла у сфинкса, я выискивала в толпе того, кто сможет мне помочь. Но увидела тебя.

Болезненная злость в глазах офицера сменилась вымученным отчаянием.

– Это ли любовь?.. – Анна опустошённо отвела взгляд. – Любящий человек покойно наблюдал бы за счастьем, в котором ему нет места. Он не губил бы душу того, кто не ответит чувствами взамен.

– И теперь ты хочешь измучить мою душу?

Анна провела рукой по его щеке. Алексей вздрогнул от призрачного прикосновения, но не сдвинулся с места. Этого он боялся: что жизнь снова столкнёт его с собственными грехами.

– Нет, наоборот. Ты желал, чтобы я всегда была с тобой. Всю жизнь. И я обещала, что исполню твою мечту.

Раннее утро понедельника выдалось, мягко говоря, не очень. Вечер, конечно, обещался быть добрым, тёплым и приятным, но до полудня ветер неприятно-холодно хлестал москвичей по щекам.

Алексей постарался исправить ситуацию, что произошла накануне, и решил неожиданно поехать с Василием на утреннюю службу. Сам Алексей особенно верующим человеком никогда не был, но его товарищ порядочно посещал церковь, не пропуская ни одного нужного дня.

– Ты чего такой разбитый?

Василий с шутливым беспокойством следил за сонно-резкими движениями друга.

– Я почти не спал, прокружился всю ночь. Мне привиделась Анна.

– Какая?.. – Вася дёрнул бровями. – Аааа… Вспомнил, извини. Кошмар приснился?

– Нет, Вась. Клянусь, я её видел, она была как живая. Не понимаю, что это было, но уснуть мне было уже не суждено.

– Не думал, почему так могло произойти?

– Намедни было два года, как её похоронили. Страшно подумать даже. Два года…

В его памяти всё ещё были живы будни в Санкт-Петербурге, полные спокойствием и красивой женской улыбкой. Она была так юна и нежна, светилась жизнелюбием и притягивала к себе человеческие взгляды. Алексей помнил, как Анна улыбалась, завидев его в дверях; да, она его не любила, и предложи ей выйти замуж добровольно, не пошла бы. Но дружба их могла бы оказаться долгой.

Но он её любил. Действительно любил. Любил два года назад и любил ныне.

– Лексей, ты…

Теперь он корил себя каждый день. "Не дал времени. Жизни не дал", – думал он, стоя у икон.

– Лексей, дорогой. Ты белее холста, Лексей…

Как обещался, вытравил душу любимой женщине, и вот теперь неведомые силы вернули Анну, чтобы показать, что сотворила офицерская любовь.

– Лексей!

Василий тряс товарища за плечо, но тот не отзывался. Перед глазами Алексея стояло рыдающее лицо Анны, сидящей на полу у отцовского стола.

– Чудовище…

Золото образа пошло медленной рябью. Василий не успел подхватить Алексей за руку, и тот упал в обмороке, громко звякнув пуговицами. Верующий народ закричал и разбежался в стороны, находя, что этот статный красивый офицер наверняка одержим бесами.

Глаза Алексей открыл уже далеко за полдень. Голова продолжала гудеть и тяжело тянуть, в лёгких всё ещё было недостаточно воздуха, но ему пришлось всё же подняться с подушки. Напрягая зрение, офицер смог разглядеть чью-то руку на подлокотнике кресла у камина. Не решаясь подойти самостоятельно и не имея представления, кто может так вальяжно и смело сидеть в его кресле, Алексей попытался достаточно громко скрипнуть постелью.

– Проснулся!

С кресла подскочил Василий, заставляя Алексея выдохнуть.

– Ах, это ты, Вася…

– Я, а кто же ещё? Ты как чувствуешь себя? Перепугал весь храм, мне пришлось разъяснять, что ты не одержим. Доктор сказал, это от духоты и недостатка сна.

– Так я не спал всего ночь, а не дюжину, – он нахмурился.

– Переживал много, это он тоже сказал. Иные и у алтаря могут чувств лишиться. Ты помнишь, как очнулся?

– Две минуты назад? Помню.

Василий улыбнулся и покачал головой.

– Нет, ты очнулся на мгновение ещё в храме, попросил воды и сразу же потерял сознание вновь. Сейчас тебе стало лучше, по цвету лица вижу. Могу я тогда тебя оставить?

– Поезжай, Вась. Я здоров, всё хорошо.

Горячо распрощавшись, как всегда, словно на десяток лет, товарищи расстались. Алексей глубоко вздохнул и снова уронил голову на твёрдые плотные подушки. Раз уж ночь проспать не удалось, можно это удовольствие испытать и днём. Повернувшись к прикроватному столику, он увидел на часах глубокий вечер – стрелка также удобно дремала на семи часах, хотя за окном и было совсем светло. Несмотря на позднее время и видимое отсутствие ужина, Алексей наказал Ивану подать чаю покрепче в красивом резном серебряном подстаканнике.