Пропавшая Рысь - Ксения Алексу

Он направился прямо в операционную, зная, что найдет там все, что ему нужно. Потом он бесшумно покинул здание через боковой вход. Как он и ожидал, парадная дверь дома Венсанов была заперта, поэтому Уолтер обошел дом. Окно по той же стене, что и задняя дверь, было приоткрыто, и в свете полной луны он видел, как колыхались от легкого ночного ветра полупрозрачные занавески.

Скрываясь за стеной, он заглянул внутрь. Доктор и его супруга – едва различимые силуэты под покрывалом – лежали в постели, до них было не более пяти метров. Уолтер слышал, как кто-то из них храпел. Медленно открыв раму, он влез в окно и, обогнув кровать, приблизился к спящей Бетти, одновременно вынимая из кармана скальпель. Уолтер прикрыл ей рот ладонью в латексной перчатке и одним точным быстрым движением полоснул женщине по сонной артерии. Пульсируя, из раны полилась теплая кровь, но Бетти не шелохнулась, не издала ни звука.

Оуэнс на цыпочках подошел к другой стороне кровати. Венсан открыл глаза, но был еще в полусне.

– Простите уж, доктор, но я больше рисковать не могу, – прежде, чем тот ответил, Оуэнс рассек ему глотку точно так же, как только что его жене. – И потом, понимаете, мне ведь нужны мои лица… – добавил Уолтер. В голосе звучала тоска.

Он вышел из спальни и направился в кабинет доктора. Компьютер на столе работал. Уолтер прошелся по всем недавним документам и удалил информацию, которая имела к нему отношение, включая трехмерные модели новой внешности, после процедуры. Оставалось отыскать камеру, которой доктор снимал его на документы. Но, даже переворошив весь кабинет, Оуэнс, вооруженный карманным фонариком доктора, не мог ее найти. Крайне расстроенный, он проверил кухню и гостиную – с тем же результатом. Вернувшись в спальню, Уолтер заглянул в комод, в платяной шкаф и даже под кровать. Он искал. Искал и все время повторял один и тот же вопрос: «Где камера? Так где же твой фотоаппарат, док?» Как будто тело Венсана не остывало в тот момент в пропитанной кровью постели, как будто доктор отвечал ему, и все невпопад.

На лбу Уолтера выступил холодный пот. Время поджимало. Он смог договориться о раннем вылете из Кульякана, а это в ста километрах к югу. Когда Венсана хватятся, Оуэнс хотел быть как можно дальше от Мокорито.

Скорее всего, фотоаппарат был в клинике. Прежде чем покинуть дом, Уолтер забрал у доктора бумажник, ключи от машины и кое-что из украшений, чтобы все походило на ограбление. А еще Оуэнс зашел на кухню – проверить, вся ли посуда вымыта.

Он вылез через окно и вернулся в клинику тем же путем, что пришел.

Оуэнс, дрожа, рыскал на столе доктора в его рабочем кабинете. В нижнем ящике он, наконец, обнаружил камеру. Снимки на паспорт все еще были на карте памяти, Уолтер отформатировал ее, а потом кинул фотоаппарат туда, где нашел. На столе был ноутбук. Оуэнс вновь проделал нехитрые манипуляции с файлами доктора, уничтожая все возможные следы своего присутствия в клинике.

Оставалось еще два небольших дела, и можно было уходить. Он вернулся в реабилитационную палату и начисто вытер стакан, стоявший на тумбочке у кушетки. Выходя из помещения, Уолтер разбил стаканом стекло шкафчика с медикаментами и выгреб оттуда все анальгетики. Запихивая их в сумку, он думал о том, что часть таблеток стило оставить для собственных нужд, а остальное выбросить где-нибудь по дороге вместе с драгоценностями и бумажником.

Вскоре Оуэнс уже мчался в машине доктора по пустынной трассе навстречу новой жизни. Сладкое предчувствие обретения нового лица заставляло его широко улыбаться.

* * *

Гуаймас, Мексика

Когда Рысь вернулась, в порту было куда более многолюдно, чем в прошлый раз. По правде сказать, там кипела работа, и все были так заняты погрузкой и выгрузкой, что оторвать кого-либо разговором не было никакой возможности. Кроме того, Рысь не обнаружила и следа того рыжего верзилы, которого описала ей Хао.

Вернувшись в машину, Рысь поставила шифратор на мобильный и позвонила в штаб-квартиру ОЭН. Она назвала свое кодовое имя и личный номер, и ее сразу соединили с Рено.

– Есть новости по Лику?

– Я в процессе, – ответил он, – пока все, что есть, – это почти пустой банковский счет, которым уже месяц не пользовались. У Лика, естественно, где-нибудь есть заначка, но я ее еще не нашел.

– И больше ничего?

– Мы сократили список пластических хирургов до десятка. А имею в виду «десяток» в широком смысле. Но они все в Мексике.

– Рено, мне срочно нужны еще данные. Срочно. Кто знает, что он собирается делать и куда собирается поехать, если он уже не слинял. Не хватало еще, чтоб он вернулся в Штаты под новым именем и после пластики.

– Тише, тише, я секу, – возмутился Рено. – Слушай, я понимаю, что ты не хочешь профукать первое же крупное задание, но я делаю все, что могу. Обещаю, я предоставлю тебе еще вводные. И как можно скорее.

– Да дело-то не во мне. Ты сам видел, на что способен этот маньяк. Просто добудь мне что угодно. Быстрее.

Когда на порт опустилась ночь, Рысь, пользуясь тем же подходом, что и в первом мексиканском кафе, прошлась по ближайшим барам. Она тщательно выбирала будущих собеседников, местных докеров, которые пили в одиночестве. Двое сказали, что ни о каком рыжем типе ничего не знают, Рысь им поверила. А третий вел себя так же, как и тот в кафе, сделал индифферентное выражение лица и, забрав бокал, пересел в другую часть бара. Других женщин, равно как и других американцев, в этих портовых заведениях той ночью не было, поэтому Рысь невольно привлекала к себе внимание. Она старалась нигде подолгу не задерживаться.

Четвертый бар, в котором она оказалась, был наименее респектабельным из всех. Вход располагался в каком-то темном вонючем переулке. Кроме неоновой вывески других источников света не было, впрочем, и этого оказалось достаточно. Рыжего Рысь там не нашла, а, разговорившись еще с одним докером, к своему разочарованию, поняла, что все было бесполезно.

Когда Рысь выходила из бара, далеко за полночь, на набережной уже было тихо – ни машин, ни прохожих. Но едва Рысь ступила на тротуар, подъехала небольшая синяя машина и припарковалась у самой стены последнего здания, перпендикулярно темному проулку. Следом подкатил белый седан и встал к первому авто бампер в бампер, перегородив выход. Водители, оба дюжие мексиканцы, вышли и, пристально оглядывая Рысь, медленно зашагали к ней.

Она обернулась. Переулок заканчивался глухой кирпичной стеной.

Слева от нее открылась дверь бара. В проеме показался еще один мужик, которого Рысь определила для себя как вышибалу заведения.

Он хищно улыбнулся, обнажая в темноте белые зубы.

– Ты, дамочка, много любопытничаешь, – протянул он и скрылся, плотно прикрыв за собой дверь. Рысь услышала, как в замке повернулся ключ.

* * *

Джек стояла у дверей закрытой на ночь забегаловки на противоположной стороне улицы. Она наблюдала за Кэссиди. Та не сходила с места – стояла, не двигаясь, пока мексиканцы не подошли к ней вплотную. Джек слышала их разговор, она была достаточно близко, чтобы разглядеть выражение лица Кэссиди в слабом неоновом свете вывески.