Капитан закона - Владимир Колычев

Надо будет прошвырнуться по близлежащим нотариальным конторам, узнать про завещание. Возможно, оно было составлено совсем недавно, после того, как погиб Фирсов. Возможно, Егор получил право на квартиру в обмен на жизнь убийц Кирилла Ясенова. Тогда этот парень утратит ореол благородного мстителя и упадет в глазах Богдана до уровня преступного стяжателя. Но уважение к Виктору Николаевичу останется и тогда. Ведь он пошел на все, чтобы отомстить за своих сына и жену…

– Я обещаю сделать все, чтобы ваше завещание осталось в силе, – сказал Богдан.

Но Ясенов его не услышал. С отрешенным видом он шевелил губами – то ли беззвучно читал молитву, то ли вел разговор с женой и сыном.

– Если, конечно, Егор не сволочь, – добавил Городовой.

Но Виктор Николаевич даже ухом не повел. Он уже не хотел возвращаться на грешную землю.

Богдан оставил Ясенова в гостиной, а сам отправился в ванную, где среди грязного белья постарался найти относительно свежие вещи. Но ничего такого подозрительного не обнаружил. Тогда он обследовал прихожую, затем перешел в спальню, в комнату Кирилла с безумным множеством его фотографий. А когда вернулся в гостиную, обнаружил Виктора Николаевича в том же положении, в котором оставлял. Тот по-прежнему сидел в кресле и улыбался своей жене и сыну. Глаза открыты, неподвижный взгляд устремлен в вечность. Богдан подошел к нему, приложил пальцы к шее. Как он и ожидал, пульса не было. Все, отправился Ясенов к своим родным. И вряд ли этот уход можно считать трагическим. Ведь не жил он в последнее время, а мучился…

Русалки в народном эпосе связаны с утопленницами, самоубийцами, проклятыми душами, с нечистой силой, в конце концов. Но сколько бы мистицизма ни придавали этому явлению, прежде всего русалка – это воплощение сексуальности, причем далеко не всегда порочной. Разве не эротична купающаяся женщина? Очень даже. И сексуальность эта чиста и невинна, как цветок молодой лилии на затхлой воде старого болота. А почему в греческих мифах воспевается Афродита, выходящая из пены морской, почему эта мысленная сцена возбуждает не только воображение?

Ксения выходила сейчас из воды, такая же нагая, как и Афродита. И с такими же длинными волосами, как русалка. А как волнительно покачивает она бедрами!.. Нет, она не зазывает Егора, просто ей не очень приятно наступать на камушки речного дна. Бедра у нее широкие, ноги стройные, длинные и очень изящные. Грудь полная, талия тонкая… А лицо – верх совершенства и предел мечтаний…

Сколько раз именно такая сцена снилась ему холодными лагерными ночами, как просыпался он в жарком поту, едва сдерживая стон разочарования. Но сегодня он видит все это наяву. Ксения идет к нему, ничуть не стесняясь своей наготы. Она обнажена, но при этом чиста в своих помыслах. Потому что она не собирается лечь к нему в постель…

Егор влюбился в нее без памяти, как только впервые увидел наяву. В армии Кирилл показывал ее фото, но тогда Ксения всего лишь нравилась ему. Он даже не завидовал Кириллу. Но все изменилось, когда он приехал к другу в Народовольск. Ксения не просто покорила Егора, она его уничтожила.

И когда он узнал, что эту святыню осквернили бандиты, он, не задумываясь, предложил Кириллу свою помощь. Был момент, когда его друг засомневался, стоит ли связываться с «бычьём», но Егор своей решительностью не оставил ему шансов на отступление. Они поперли на рожон, за что жестоко поплатились…

Два года Егор провел в зоне. С его статьей условно-досрочно, как правило, не освобождают. Но ему повезло, хотя он не был активистом и куму не стучал…

Если Ксения догадывалась о его к ней чувствах, то делала вид, что не замечает их. И относилась к нему как к брату, который готов на все ради своей любимой сестры. Хотя при этом не стеснялась купаться при нем без всякой одежды. Если перед кем-то она могла раздеваться в своем стриптиз-баре, то почему должна стесняться человека, который ей дорог? Как брат. Так она ему и ответила, когда он об этом спросил.

Он тоже мог раздеться перед ней догола. Ведь она ему тоже дорога. Только ей такая вольность не понравится, он точно это знал. Ей можно, а ему нельзя.

Ксения подошла к палатке, сняла с растяжки полотенце, вытерла голову. Она и не стесняется его, и не боится. Потому что уверена в нем на все сто. Да он и сам себе удивляется. Сколько ночей они провели вдвоем в одной палатке, и у них ничего не было. А ведь она порой жалась к нему, чтобы согреться, а во сне даже обнимала, и он ни разу не попытался воспользоваться моментом.

Она вытерлась, надела халат, села у костра, обхватив коленки. А он приобнял ее. По-братски. И она положила голову ему на плечо. Как сестра.

Три недели они жили в палатке на берегу реки, вдали от города, в районе рыбацкого поселка. С деньгами у него, мягко говоря, было плоховато, зато у Ксении с этим полный порядок. Так что и палатка у них отличная, и с провизией без проблем. Рисовая каша с мясом в котелке булькает, запах такой, что слюнки текут.

– Думаю, можно уже домой возвращаться, – сказал он.

– Не хочу, – голос у нее нежный, волнующий.

По вечерам она любит слушать страшные истории про русалок, леших, вампиров и вурдалаков. И сама рассказывает с увлечением. Слушаешь – и даже не понимаешь, о чем она говорит. Прекрасный голос завораживает, уводит куда-то в сторону, где счастье и любовь ходят рука об руку…

– Почему?

– Ты же видишь, мне здесь хорошо.

– Здесь же удобств нет.

– Я уже давно привыкла… Река, лес, воздух – все это так пьянит, что ничего не надо. А в город вернусь, вдруг обратно потянет…

Ксения говорила, что Фирс пристрастил ее к кокаину. Первую неделю она страдала, рвалась домой, но постепенно все прошло…

– Говорят, с этого дела трудно соскочить. Я думала, умирать здесь с тобой буду. А оказывается, совсем не страшно. Но это потому, что здесь и без этого пьяно… И с тобой так хорошо, спокойно…

– Я бы тоже здесь остался. Навсегда. Если с тобой. Лес вокруг, сруб поставить не проблема. Огород разбить. Рыба в реке, зверье в лесу…

– Лесники, егеря…

– Здесь – да, но можно в глушь уйти.

– Это вкалывать надо. А я хочу так, чтобы ничего не делать. Я в отпуске так не отдыхала, как здесь.

– А если вдруг в глушь придется уйти? Ну, мало ли…

Ксения отстранилась от него, но только для того, чтобы посмотреть в глаза.

– А ты позовешь?

– Позову.

– Навсегда?

Она вернулась в прежнее положение, ее голова снова легла ему на плечо. И он приобнял ее. Все так же по-братски. Но в сознании красным светом пульсировала надежда на изменение статуса.

– Мне только ты и нужна.

– После всего, что было? Ну, тогда, в сауне… Потом стриптиз. Я жила с этим ублюдком… Я сама себя не уважаю. Почему ты должен уважать меня?