Ты веришь в судьбу? - Кэрол Мортимер

Син ничего об этом не знала. Она вообще не могла себе представить беспомощную Клаудию Торнтон. Эта миниатюрная женщина производила впечатление — абсолютно обманчивое, как убедилась Син, — изящной хрупкости и нежности, при том что жестко и властно держала в руках и «Торнтон Индастриз», и всех членов семьи.

Выбор сына Клаудиа не одобрила, хотя предусмотрительно никогда не демонстрировала этого, чаще вынуждая Син обнаруживать перед другими их взаимную неприязнь. Син, напротив, не умела так себя контролировать и к тому же пребывала в уверенности, что никакая сила в мире не способна изменить мнение матери Вульфа о ней...

— Мне очень жаль. Я ничего не знала. — Син ощутила неловкость.

— Откуда же тебе было знать, если ты попросту сбежала от всего? Разве ты поймешь, через что мне пришлось пройти... весь этот треклятый ужас... Забудь! — Он помотал головой, отгоняя от себя призраки былых дней. — Ты права, прошлое должно оставаться прошлым.

Однако Син видела, что сам он пока ничего не забыл. Вульф прибегал к ругательствам, только когда бывал сильно чем-нибудь расстроен. Да и не все еще стало прошлым. Барбара Торнтон, например! Син не могла не думать о ней и о том, какую роль эта женщина сыграла во всех ее несчастьях, память о которых и сейчас леденит кровь...

— Тогда едем к Барбаре, вот уж кто примет тебя с распростертыми объятиями. — Син ощутила укол ревности.

— Она переехала к моей матери после гибели Алекса и с той поры живет в Торнтон-Хаус. — Вульф выпрямился на сиденье. — Поскольку ты готова на все, лишь бы от меня избавиться, можешь подвезти меня до моей квартиры. Как-нибудь справлюсь.

Син украдкой взглянула на его жесткий профиль. Господи, ну какой у нее выбор — и есть ли он вообще?

— В конце концов, в случившемся виновата я, мне и отвечать. Едем ко мне. — Мотор грузовичка заработал снова.

— Изысканное приглашение.

(Ох уж эта его манера растягивать слова!..)

Но неужели он не понимает, чего ей стоит согласиться делить с ним кров, пусть даже и недолго — кажется, медсестра говорила о двух-трех днях? Син прежде и не подозревала, как это долго — три дня... Вдобавок ко всему уикенд; значит, у нее не будет возможности сослаться на работу и придется быть при нем неотлучно. О Боже!.. — то ли ругалась, то ли молилась она...

— Мне кое-что нужно из моей квартиры. — Вульф был хмур и серьезен. — Рубашки, смена белья, кое-какие мелочи. И, разумеется, мой кейс, — добавил он с тяжелым вздохом.

Они наконец добрались до дому. И там начались проблемы. Вульф уже неплохо приноровился к костылям, но ему было слишком тесно в «кукольных» комнатах, заставленных мебелью: что-то постоянно попадалось на пути, стесняло движения. Низкие потолки также не сулили ничего хорошего, и приходилось перемещаться по дому пригнувшись. Чтобы Вульф мог хоть как-то устроиться в гостиной, Син передвинула половину мебели к стенам, отчего комната сразу сделалась неуютной, нежилой, а Син почувствовала себя не дома и не хозяйкой. А теперь он еще ждет, что она отправится за его вещами?! При мысли, что ей надо будет вернуться в его квартиру, Син пробирала нервная дрожь.

— Ты живешь все там же? — спросила она, надеясь услышать «нет».

— Разумеется, — ответил он и посмотрел на нее долгим изучающим взглядом. — Какие-то проблемы?

Для него — нет, но ей вернуться туда, где они впервые любили друг друга, где провели столько счастливых дней — вместе хозяйничали, много смеялись, много занимались любовью... были вдвоем.

— Все в порядке, — задумчиво проговорила она. — Никаких проблем.

Может быть, там ей удастся наконец узнать, что стало с его картинами, цела ли еще старая студия, или он избавился от нее, как отказался от столького в своей жизни: от улыбки... и радости... и от себя самого!..

— Так я поехала? — Она была готова отправиться тотчас.

— Не терпится сбежать от меня еще на несколько часов? Что ж, держи. — Он достал из кармана и бросил ей ключи, откинулся на спинку кресла, устало закрыл глаза.

Син медлила. Сжимала в руке ключи, не зная, уйти или остаться. Она смотрела на него. Он выглядел усталым, очень усталым; может, устал от боли, может, были другие причины...

— Вульф, — тихо окликнула она.

— Если идешь — иди! — Он открыл глаза. — Мне не нужна нянька!

Чем больше он хорохорился, тем очевидней была для нее его беспомощность.

— Вульф, — позвала она снова и тут же прикусила губу.

— Дай мне газету с кроссвордом, ручку и стакан сока, чтобы я не умер от жажды. — Он скривил рот в саркастической усмешке. — И...

— Сок неудачная затея, когда туалет на улице, — не осталась в долгу она и улыбнулась язвительно.

— О'кей, обойдусь без сока и без кроссворда, буду спать до твоего возвращения, устроит? — раздражался он все больше.

— Я только хотела...

— Мне все равно, что ты хотела, Син. — Он начал терять терпение. — Я же просто хочу, чтобы меня оставили в покое. Понятно?

Куда яснее! Она на удивление легко училась понимать перепады настроения нового Вульфа; сейчас ему ничто и никто не нужен, и меньше всего ее хлопоты.

Все-таки она заглянула на кухню, приготовила бутерброды, немного сока и поставила все это рядом с Вульфом: как-никак он с утра не ел. И потом, насколько она знала прежнего Вульфа и успела познакомиться с нынешним, — если его прижмет, он найдет выход из положения!

Вульф задремал; очевидно, сказалось действие болеутоляющего. Лицо во сне помолодело, разгладились морщинки горечи и боли, и Вульф стал совсем прежним... Нет! Она ошибается, ей ничего не известно об этом человеке. Единственное, что она знает наверняка, так это неизменность присутствия в его жизни Барбары, хотя Син предпочла бы навсегда вычеркнуть из памяти эту женщину. Кстати, почему они так и не поженились? Все годы, прошедшие с того дня, когда Син вернула Вульфу обручальное кольцо, она регулярно просматривала газеты, ожидая (и боясь!) найти в них объявление о скорой свадьбе. Понятно, что, овдовев, Барбара не могла сразу выйти замуж повторно; но позже, когда истекли все приличествующие сроки?.. Син не находила этому объяснений, как не могла понять и то, чего же стоят тогда чувства Вульфа к Барбаре.

Она приказала себе не думать об этом и, не разбудив Вульфа, торопливо покинула комнату. Ей нужно было выйти отсюда как можно скорее — подальше от болезненных воспоминаний о своем беззаботном неведении и горьком позднем прозрении...

Разумеется, визит на старую квартиру Вульфа был не самым лучшим способом изгнать воспоминания. Она поняла это по все нарастающему нервному напряжению и, уже нажав кнопку вызова консьержа, окончательно уверилась в полной абсурдности затеи. Они с Вульфом начисто забыли, что подъезд охраняется; а что, если, проделав долгий путь, она вынуждена будет возвратиться ни с чем, потому что никто не пустит ее дальше входной двери?