Даже ведьмы умеют плакать - Анна и Сергей Литвиновы

– Тебя спасать – одно удовольствие, – ухмыльнулся шофер.

Он выскочил из машины и отворил перед Лизой дверцу. Она царственно выплыла из автомобиля.

Окна «Стил-Оникса» выходили большей частью во двор, и Лиза могла поклясться: все заметили ее триумфальный выход из машины. Теперь любопытствующие могли думать все, что угодно: вплоть до того, что Лиза провела с НИМ ночь.

Красавчик запер машину и успел еще придержать перед Лизой двери офиса.

В итоге турникет пробил их карточки ровно в девять, и это было явной удачей – не первой и не последней Лизиной удачей в этот день.

Перед тем, как разойтись по отделам, Красавчик предложил:

– Пойдем в столовку вместе?

– Пойдем, – улыбнулась Лиза.

Сердце ее радостно вздрогнуло. Как-никак, а это уже было подобием свидания.

– У меня обед в два, – сказал он.

– Я тоже к этому времени, наверное, освобожусь.

– Блинчики с мясом, да? – улыбнулся он.

– Легко, – ответила улыбкой Лиза.

– Вот видишь, я запомнил.

– Это хорошо. Ну, пока.

– До встречи.

В свой отдел Лиза влетела как на крыльях.

На самом деле все Лизины страдания по поводу опоздания оказались напрасными: Ряхин прибыл на работу с королевской задержкой в полчаса. Как всегда, букой, ни с кем не здороваясь, проследовал в свой кабинет.

Еще через полчаса оттуда донеслось сипение селектора:

– В тринадцать часов состоится совещание по продвижению обуви «от Усачевой». Быть всем ведущим специалистам. Докладчик – Кузьмина.

Селектор Ряхин поставил в отделе на стол своей конфидентке Дроздовой. Несмотря на то что все прекрасно слышали, чего там провещал Ряха, Дроздова торжественно продублировала:

– Аркадий Семенович просит всех ведущих специалистов собраться у него в час дня.

Совещание возникло совершенно некстати – особенно если учитывать, что Красавчик назначил Лизе свидание в два, а заседания у Ряхина имели свойство затягиваться до мамонтовых костей. Вдобавок Лиза никогда не ждала ничего хорошего от любых заседаний с Ряхой, а в этот раз ее терзали особо неприятные предчувствия.

Предчувствия ее не обманули.

Ряха, собрав всех в своем кабинете и важно разложив румяные щечки по плечам, объявил, что «мы собрались по вопросу, чрезвычайно актуальному для концерна в целом: для рассмотрения концепции продвижения на рынке нового брэнда – обуви «от Анны Усачевой». Пораспинавшись еще минут десять по поводу важности проекта, Ряхин дал слово Лизе.

Лиза встала.

– Прошу, пожалуйста, к доске, – пригласил Ряхин.

Среди нововведений Ряхи была привезенная им в кабинет белая доска, на которой следовало писать фломастерами. Выступая на совещаниях, каждый обязан был записывать на ней все самое важное.

Оттого, что Лизу опять, как в школе или кошмарном сне, вызвали к доске, в животе у нее начались спазмы. Ведущие специалисты глазели на нее с опасливым интересом – так зрители передачи «В мире животных» глядят на антилопу, которую вот-вот растерзает лев.

– Как я сообщила вам, Аркадий Семенович, в аналитической записке, – бодро взяла быка за рога Лиза, – концепция, в общих чертах, представляет собой следующее. Так как суммы, выделяемые концерном на продвижение брэнда, невелики, я предлагаю сосредоточиться на мерчандайзинге, или рекламе непосредственно в местах продаж. В связи с тем, что, по вашим, Аркадий Семенович, данным, мы не можем рассчитывать на участие в кампании самой звезды, есть предложение задействовать ее вторичные образы…

– В общем, вторсырье, – негромко заметил Ряхин индифферентным тоном. Ряхинские прихлебатели верноподданнически заулыбались.

Лиза не дала себя сбить.

– Фирменные магазины «Стил-Оникса», – продолжила она, – через которые мы намереваемся осуществлять основную долю продаж обуви «от Анны Борисовны», планируется снабдить большим количеством мерчандайзингового материала. На входе каждого покупателя будет встречать огромный плакат с портретом звезды – на нем будет размещен также слоган рекламной кампании и факсимиле артистки. Хочу заметить, что создание конкретного слогана – задача второго этапа разработки концепции…

– Какой еще второй этап? – нахмурившись, спросил Ряхин. – Вы что, не доработали концепцию до конца?

– Мы всегда занимались конкретикой во вторую очередь, совместно с отделом рекламы, – защищаясь, ответила Лиза.

– Вот как? – поднял бровки он. – А у вас-то у самой есть хоть какие-то предложения?

– Н-ну… – запнулась Лиза, лихорадочно соображая. – Хотя бы, например, такой: «Всегда ваша Анна». И ниже – факсимиле звезды.

– Зафиксируйте, – кивнул на доску Ряха.

Лиза послушно записала фломастером на белой доске: «Всегда ваша Анна».

Ряхин, скептически оттопырив губу, пару секунд глядел на запись, а потом, апеллируя к собравшимся, проговорил, морщась:

– По-моему, не катит.

Дроздова, главная ряхинская подхалимка, немедленно подхватила:

– Да-да, чересчур безыскусно.

– А, по-моему, простенько, но очень стильно, – объявил с места Берг, первый Лизин защитник.

Ряха, скривившись, глянул на Берга, а затем милостиво позволил:

– Ну, ладно. Продолжайте, Кузьмина.

Лиза, стараясь оставаться хладнокровно-спокойной, проговорила:

– Портрет и факсимиле звезды планируется также разместить в местах продаж на баннерах, стикерах и воблерах. Но этого мало!.. Все в магазинах должны напоминать покупателям об Усачевой: ее портреты мы поместим и в витринах. Ее изображения нанесем на блюдечки для мелочи у касс, на значки на лацканах продавцов. И – на ложечки для переобувания. Даже на коврики, на которых покупатели будут мерить обувь. А по магазинной трансляции будут постоянно звучать песни Усачевой. И каждому десятому покупателю станем вручать бесплатный подарок: компакт-диск с записью последнего альбома звезды…

Берг, поддерживая Лизу, смотрел на нее во все глаза.

Ряхин в своем начальственном кресле изображал скепсис.

– Кузьмина! Нет ли у вас у самой ощущения перебора? – перебил ее он.

– Рекламы много не бывает, – парировала Лиза.

– А, по-моему, вы, увлекшись мерчандайзингом, упустили прочие способы продвижения брэнда. Вы, Кузьмина, затраты на свою программу просчитывали?

– Да. На двадцать восемь наших фирменных магазинов во всех городах страны должно уйти около восьми тысяч у. е.

– И у вас остается всего две тысячи. На что вы их предполагаете потратить?