Музыкант и модель - Полина Поплавская

Небо чернело облаками, но иногда на нем вырисовывались темно-розовые косые полоски. Люсия вдыхала глубже. Ей было немного обидно, что она не очень хорошо понимает, о чем говорят моряки-любители. Тони подсунул ей воздушное пирожное и, сообразив, что нужно не мешать нахлынувшей на нее мечтательности, удалился, оставив девушку стоять у борта с запрокинутой головой.

– Лиз, дорогая, где вы пропадали, вам лучше? – Голос Тома заставил Люсию забыть о небесном орнаменте.

В сопровождении Маковски появилась немолодая женщина с тяжелым узлом волос на затылке и огромными, выразительными глазами. Она едва доставала ему до плеча, а ее лицо и фигура, хоть и сохранили, что называется, остатки былой красоты, но источали какую-то хроническую усталость. Ее с радостью приветствовали. Она сухо улыбалась, держалась прямо и иногда делала пространные жесты большими красивыми руками.

– Позвольте мне познакомить вас со своей женой. – Дэвид подошел к Люсии сзади совсем неслышно и несколько испугал ее.

Она ощутила выше локтя слабое, но властное прикосновение и послушно подошла к маленькой женщине, подталкиваемая кончиками пальцев, как клавиша.

– Лиз, это наша гостья из Мадрида – Люсия. Люсия, это моя жена Лиз. Надеюсь, вы понравитесь друг другу. – Проникновенный голос Маковски прекрасно сочетался с размеренным хлюпаньем прибоя.

– А как же иначе. Мне очень приятно. Дэвид всегда заботится о том, чтобы у нас не было скучно. Ему интересны люди, а мне интересен его выбор. Он так тонко чувствует, кто может стать другом нашей семьи. По-моему, в вас он не ошибся. Хотите фисташкового мороженого? – Лиз несколько озадачила Люсию таким монологом. А Маковски исчез так же незаметно, как и появился.

– Спасибо. Я была на концерте вашего мужа в Тель-Авиве и получила такое удовольствие!

Лиз посмотрела на нее внимательнее:

– В Тель-Авиве? Вы там были?

– Да, мой друг Тони получил приглашение на медицинский симпозиум и взял с собой меня.

– Так вы не одни в Эйлате? Где же вы оставили своего ученого друга?

– Там, на носу. Он беседует с Фрэдди на испанском.

Лиз приподняла тонкие брови. Она будто источала спокойствие. Ее умиротворенный взгляд остановился на какое-то время на отливающей зеленым блеском груди Люсии, но тут же равнодушно скользнул прочь. Она искала Дэвида.

– Ты неестественно оживлен, Дэйв… Лучше легкое вино, – почти прошептала заботливая, по всей видимости, жена.

Люсия подумала, что если кто и оживлен сверх меры, так это она, Люсия. Ей было не оторвать взгляда от складок белой шелковой блузы, от длинных пальцев с ровными ободками ногтей, от по-юношески стройных ног в обтягивающих элегантных брюках. Она отвернулась к морю и попыталась нарисовать только что виденный образ, но не смогла. Лицо не складывалось. Наверное, у него очень тонкая душа, ведь каждую секунду в сплетении убегающих, неспокойных черт можно прочесть что-то новое.

– У меня сюрприз! Внимание! – Из-за рубки появился Майкл, с трудом тащивший что-то огромное, накрытое черной тканью. Сзади с ухмылкой заговорщика и сигарой во рту вышагивал Том.

Любопытство объединило гостей. Даже Тони спохватился, что оставил Люсию без внимания. На счет «раз-два-три» сдернули покрывало, и тут же послышались восторженные возгласы: огромный старинный патефон с фигурным краем позеленевшей от старости трубы был именно тем, чего не хватало в этот вечер.

– Он в отличном состоянии. Можно устроить танцы. Том, позволите мне пригласить вашу очаровательную жену?

– А крутить ручку вы предлагаете мне?

– Ну один разок!

– Только потому, Майкл, что вы лучший рулевой из всех, с кем мне доводилось плавать. – Том окружил себя кольцами дыма.

Мелодии двадцатых—тридцатых годов в сочетании с дорогим французским вином окончательно запутали Люсию во времени, пространстве и ощущениях. Тони потащил ее танцевать. Рядом элегантно, слаженно покачивались Джек и Сьюзи. Они представляли собой нечто неразделимое, это нельзя было не заметить…

– Тебе нравится здесь? – попытался обратить на себя ее внимание Тони. Партнерша уже минут пять смотрела поверх его плеча.

– Да, несомненно… Кстати, Фрэдди интересный собеседник?

– Менее интересный, чем ты, но за неимением лучшего… У него совершенно превратное представление о перспективах кардиологии, но в общем медицинские темы ему близки, как и многим людям за сорок.

– А ему за сорок? Я думала, он намного моложе.

– Ну, я не спрашивал, но думаю, что не ошибаюсь.

– Надеюсь, ты убедил его в том, что бояться за свою жизнь с каждым годом нужно все меньше.

– Он пытался убедить меня, что бояться будут, даже если мы откроем секрет бессмертия.

– Судя по докладам на твоем симпозиуме, секрету бессмертия пока не грозит быть открытым.

– Ну вот, и ты туда же. Во времена этого патефона не умели толком лечить даже воспаление легких. Патефон еще не утратил свойства крутиться и издавать свои трещащие звуки, а мы уже столько тайн постигли.

– Может, это тайны постигли нас.

– Что за несуразицу ты говоришь? Пей меньше вина, а то я не дотащу тебя до отеля. – Он поцеловал ее в висок и поблагодарил за танец.

– Вы прекрасно смотритесь вместе, – подоспел с наполненными бокалами Фрэдди. – Не хотели бы отправиться в свадебное путешествие на яхте?

– Вряд ли это будет под силу без предварительных тренировок. – Тони посмотрел на Люсию: она тревожно озиралась по сторонам. Пришлось как можно более незаметно подтолкнуть ее локтем, чтобы заставить включиться в разговор.

– Что? На яхте? Если вы не откажетесь дать нам несколько уроков. Надеюсь, это не так рискованно, как плавать с аквалангом?

– Гораздо более, моя милая, – ответил за Фрэдди Тони.

Снова зазвучала музыка. Том и Майкл соревновались в праве пригласить резвую, пушистоголовую Мари. Антонио сыпал тезисами своего доклада. Спиной почувствовав взгляд, острый, как стрела, Люсия позволила себе предположить: «Неужели он направляется ко мне?» Обернуться? Так оно и есть: Дэвид Маковски был в двух шагах от нее. Неужели пройдет мимо?

– Вы танцуете? Антонио, вы не будете против, если я приглашу вашу подругу? По-моему, проблемы современной науки наводят на нее скуку.

Уже знакомое прикосновение, нежное, почти неощутимое, но властное, растопило ее. Дэвид небрежно вывел свою партнершу на небольшой пятачок палубы, превращенный в танцевальную площадку. Но сейчас этот пятачок был для Люсии целым жизненным пространством: он вмещал в себя просторы морских далей, надежд, тонкие, только начинающие сплетаться сети взаимоотношений. Люсия осознала, что на яхте нет ни одного человека, который был бы ей неприятен. Эти люди непривычно сдержанны, в них угадывается огонек, который способен стать пожаром, но никогда не станет им. Он выходит из небытия и возвращается туда же, только слегка засветившись в человеческих глазах. Так мы, стоя на холодной, мокрой от дождя улице, замечаем свет ночной лампы в окне последнего этажа.