Под большевистским террором - Рода Пауэр

Были также организованы группы для рубки дров и заправки воды, и таким образом огонь поддерживался весь день, а кипяток можно было достать в любое время с восьми до шести. Это было большим преимуществом, так как мы могли стирать и развешивать коврики и щедро использовать горячую воду и карболовое мыло.

У нас не было недостатка в развлечениях, но мы редко чувствовали себя достаточно хорошо, чтобы посещать их. Концерты проводились в разных бараках, движущиеся картинки демонстрировались в двух сараях, которые были устроены как кинотеатры, а в воскресенье капеллан провел неофициальную церковную службу в британском консульстве, где кудрявый мальчик играл гимны.

Наш корабль в конце концов прибыл, но оставался в гавани месяц, пока плотники устанавливали дополнительные места и гамаки. Он был восхитительно замаскирован и мы обычно спускались на набережную и смотрели на него с тоской. Но только тогда, когда британский транспортный офис был сожжен, опасаясь неприятностей, нам позволили взойти на корабль. И вот, неся багаж на носилках, мы с радостью помахали Мурманску на прощание.

Мы были космополитами – французы, бельгийцы, сербы, поляки, русские и англичане, а корабль был немецким, португальским призом с британской командой, зафрахтованным правительством Франции для бельгийских беженцев.

Мы были на борту семнадцать дней, иногда в движении, иногда стоя. Две тысячи человек на корабле, снабженном провизией для восьмисот человек. Заболевания, инфекционные и прочие, с каждым днем увеличивались и доктора замечали симптомы, описанные на всех иностранных языках, кроме родного английского. В опасной зоне мы никогда не оставались без поясов и однажды мы услышали глубинную бомбу, которая показала, что под нами есть подводная лодка.

Наконец мы прибыли, такие грязные, утомленные и заразные, измученные поездкой, которая длилась три месяца, что мы с трудом понимали, что сейчас лето, и мы были в Англии

«Мы можем высадиться! ура! – воскликнула Мамаша. Она подхватила свой чемодан и бросилась вперед. Вдруг она схватила меня за руку и уставилась в небо. Я проследила за ее взглядом, и мы в отчаянии сели на палубу, потому что увидели как там, на мачте, развевается карантинный флаг.

Имена частных лиц в этой книге, являются вымышленными

Есть мнение, что город Ростов-на-Дону находится на границе между Европой и Азией. В наш век глобального потепления и холодной войны, можно было бы считать этот южный город условной границей между Востоком и Западом с их условными культурами. Как всякое пограничье, многонациональный Ростов уже несколько столетий живет своей особенной жизнью, вызывая интерес политиков, путешественников и антропологов по обе стороны этой границы. Мне, глядящей с Востока на город своей юности, было черезвычайно интересно увидеть его глазами женщины западной культуры.

Непосредственный опыт Роды Пауэр, прикоснувшейся к хаосу и жестокости большевизма, ослабил ее левые инстинкты и привел к более умеренным взглядам, соответствующим политике ВВС. Она избегала политических дебатов, в отличае от своей сестры историка медиависта Эйлен Пауэр, ее соавтора и наставника. Обе они, анализируя характеры и образ жизни людей разных эпох, видели в прошлом отражение будущего.

Эйлин Пауэр в конце концов покинула ВВС из-за политических разногласий с руководством. Она, также как и ее сестры, добилась исключительного призания своих заслуг в области преподавания, основав новые направления экономической и социальной истории.

****

Рода Пауэр в Россию больше не вернулась, но ее рассказ о революции в Ростове-на -Дону запал мне в душу.

Читая сегодня эту книгу, невольно понимаешь, что «прошлое никуда не делось, мы остаёмся в нём».

А что же пограничный Ростов?

Сразу после революции город стал центром авангардной культуры. Дети богатых еврейских ростовских купцов, получившие образование заграницей, и вернувшиеся в Россию, внесли огромный вклад в советскую культуру: это таганрогские Парнахи, Фельдманы (Ф. Раневская), Рецкер, ростовские Гнесины и Шпильрейны и другие менее известные. На смену этому поколению пришли другие…

За 70 лет существования СССР обрусели нахичеванские армяне, евреи, греки, украинцы и не ясной национальности казаки. Все было хорошо, пока ржавеющий железный занавес не рухнул в одночасье.

Долгие годы изоляции обострили интерес людей к западной культуре. В конце столетия советские люди неожиданно почувствовали ослабление режима и Svoboda, как и раньше, вскружила голову многим, а некоторым просто «снесла крышу».

В начале 90'х годов в Ростове возродились авангардистские традиции революционных предков. В бывшем «Подвале поэтов», превратившемся в общественный туалет, нашел приют местный андеграунд. Там, где в 1920-м ставили пьесу Гумилева «Девушка и смерть» разместилась «Выставка в туалете», «Провинциальный авангард», организованные товариществом «Искусство или смерть». Там где раньше «тусили» «Ничевоки», теперь издавали рукописный журнал «Приложение неизвестно к чему».

В 1989 году молодые ростовские энтузиасты Галина Пилипенко и Валерий Посиделов начали выпускить самиздатовский журнал «Ура! Бум-Бум!». У журнала было звуковое приложение «Иллюзия независимого радио». На магнитофонных бабинах его создатели записывали рок-музыку и рассылали ее друзьям по подписке. Друзей было много от Калининграда до Владивостока. Одного даже занесло в Австралию, другого в Ирландию. Началась массовая эмиграция и брожение умов.

«Иллюзия независимого радио» считается праобразом первого российского подкастинга. Слово «подкаст» образовано из двух английских слов iPod и broadcasting – «радиовещание по подписке». О таком радиовещании мечтал еще Хлебников, называя его «Радио будущего». Но родилось оно не в России, а на Западе и у него, действительно, большое будущее.

На самом деле пионером такого радиовещания по подписке можно считать образовательные уроки Роды Пауэр на ВВС. Эти уроки записывались и распространялись среди школьников и после ее смерти в 1957 году. И сегодня один из ее уроков №4 «Сократ» можно найти на youtube.com.