Амнезия - Федерико Аксат

В следующий раз ему выпали шахматные пешки. Картинки на барабанах менялись, а победного звона все не было. Отец мало-помалу терял терпение. Вот он провел рукой по лицу и поднял указательный палец, будто призывал автомат оценить значение момента. Сейчас или никогда. Прежде чем нажать на кнопку, он потер большой палец об указательный. Облизнул сухие губы…

Барабаны завертелись. Крыса оскалилась на первой картинке, на второй… и на третьей. Пронзительно взвыла сирена, возвещая о главном призе. Отец завопил и пустился в пляс; прежде я никогда не видел его таким, даже когда «Янкис» победили в чемпионате. Он и так меня не узнавал, а тут и вовсе позабыл, где находится. Сирена завывала, отец, вопя от восторга, метался среди автоматов и пару раз едва не задел меня. Я решил, пока не поздно, вернуться в свою комнату, в постель, под одеяло. Вслед мне неслись яростные крики: «Я знал!»

Девушка взяла меня за руку, и я сразу успокоился. В ней было что-то странно знакомое…

21 декабря

Царство игровых автоматов в гараже больше мне не являлось. Засыпая, я страстно желал вновь увидеть девушку, а наутро просыпался злым и разочарованным и целый день жил надеждой, что встреча состоится следующей ночью. Я непременно должен был увидеть ее. Я забросил все занятия. Ни учеба, ни фехтование, ни мотоцикл не могли заставить меня забыть незнакомку в голубом платье. Моя подружка заметила, что я сам не свой, и я пересказал ей сны, но девушку почел за благо не упоминать.

В субботу я отправился на вечеринку с твердым намерением не пить и вернуться домой пораньше, чтобы дать подсознанию еще один шанс, но утратил контроль над ситуацией, налакался пива и в итоге отрубился прямо в кресле. Мертвая мама позвала меня из невообразимой дали. Стены родительского дома словно пульсировали; старая пузатая ваза раздувалась на глазах, угрожая взорваться. Я прошмыгнул в кухню, и там была девушка в голубом, только теперь она не сидела на столе, а ждала меня у входной двери. Я протянул ей руку, она распахнула дверь, и мы шагнули в темноту, но оказались не в гараже, а в ночном саду. Во сне мне показалось, что так и должно быть. Моросил холодный дождь.

В ту ночь наш маленький сад казался огромным, как мир. Мы спрятались под вязом, но дождь разошелся не на шутку, и густая листва громадного дерева почти не защищала. Девушка указала на мерцающий во мраке белый прямоугольник — окно моей комнаты на втором этаже. «Мы пришли», — сказала она. Я ждал, что в окне появится чей-нибудь силуэт, но ничего не происходило. Я не сразу заметил, что девушка отпустила мою руку и уселась на корень дерева. Дождь не унимался, тяжелые капли шлепали по листьям вяза, хлестали меня по лицу, спине, плечам. Я укрывался от них, как мог. «Мы пришли», — повторила девушка.

Я хотел спросить, зачем мы здесь торчим, но в тот же миг проснулся в вонючей луже на чужом диване.

20 января

Я схожу с ума. Она мне больше не снится. Прошел целый месяц, и я решился поделиться с вами своей историей. Возможно, кто-то посоветует мне, что делать.

ТЕБЕ СНИТСЯ ДЕВУШКА В ГОЛУБОМ?

ТЫ НЕ ОДИН ТАКОЙ.

Она хотела меня о чем-то предупредить. Правда, я не знаю, как понимать свой сон, иносказательно или буквально. Я сотни раз прокручивал его в голове. Невидимая мать, отец-игрок… Непогода, ливень… Не знаю, что думать.

Звонок мобильного застал меня врасплох. Я с головой ушел в чтение и чуть не подпрыгнул, не сразу сообразив, что за звук оторвал меня от ноутбука. Обычно я старался не отвечать на вызовы с незнакомых номеров, но тогда, растерявшись, ткнул пальцем в экран.

Звонила Мэгги.

— Прочел?

— Только начал. Обалдеть! Если этому парню, блогеру, тоже снилась моя девушка, значит…

— Докуда успел добраться?

— До третьего сна.

— Ясно. Самое интересное впереди.

— Ради бога, Мэгги, что это вообще за история такая?

— Читай дальше. Позвони, когда закончишь.

27 января

Два дня назад она снова мне приснилась. Это хорошая новость. Есть и плохая. Сон был в точности таким же, как предыдущий, не считая одной маленькой детали: ногти у девушки были поломанные, перепачканные землей и кровью.

Наутро я понял, что означало видение, ну, или решил, что понял. Девушка хотела, чтобы я откопал то, что спрятано под корнями вяза в старом саду. «Мы пришли». Вот оно, послание! Осознав это, я твердо решил, что дойду до конца.

Вчера я отправился в город своего детства. Прихватив с собой лопату. Сказать по правде, где-то на полдороге меня стали грызть сомнения. Любой, кто видел хотя бы пару-тройку ужастиков, обязательно заподозрил бы, что девушка в голубом мертва и похоронена под вязом. А я видел десятки ужастиков. Если я найду тело, придется иметь дело с полицией, а как объяснить, откуда я знал, где копать?

Я припарковался в паре кварталов от дома, оставил лопату в багажнике и двинулся пешком, стараясь сохранять беспечный вид. Для маскировки у меня была только бейсболка с эмблемой КАП. Оставалось лишь надеяться, что этого хватит. Я давно не появлялся в родных местах, однако кто-нибудь из особо памятливых соседей мог меня узнать.

Первым препятствием на моем пути оказался громадный, злобный ротвейлер. Увидев меня, он зашелся яростным лаем и стал бросаться на металлическую сетку забора. В мое время этой сетки не было. Добравшись до перекрестка, я перешел на другую сторону улицы и расположился на скамейке в маленьком скверике. Даже там я чувствовал на себе враждебный взгляд пса. Он уже не лаял, но зрение у этой твари было куда острее моего. Ротвейлер пристально следил за каждым моим движением, тщательно запечатлевал меня в своем злобном сознании, чтобы порвать на лоскуты, как только представится возможность.

Над покатой крышей виднелась крона вяза. Я принялся рассматривать дом. Стены, которые когда-то были голубыми, перекрасили в белый. Новые владельцы явно заботились о своем жилище: газон и кусты регулярно подстригали, дверь и оконные рамы были покрыты лаком. Машин во дворе не было. Соседние дворы казались безлюдными.

Что делать дальше, я не представлял. Мое приключение грозило обернуться банальной ностальгической прогулкой. Я обратил внимание на дом слева. Он нисколько не изменился. В прежние времена там жил Абруццези, вдовый старик-итальянец. Когда я был маленьким, мы с ним часто сидели на веранде и он мягким, чуть шепелявым голосом рассказывал истории о войне, скорее всего почерпнутые из фильмов. Если мой сосед еще не умер, ему уже должно было исполниться девяносто. Дом выглядел обитаемым. Я слышал, что сын Абруццези обосновался где-то на западном побережье; если он вернулся к родному очагу, то, видимо, был таким же барахольщиком, как отец. Веранда представляла собой склад всевозможного хлама от ржавой косилки до пустых клеток и сломанных стульев. Газон не подстригали целую вечность. Зато два окна на втором этаже были открыты, так что кто-то точно был дома.