Слаще меда - Мишель Смарт

Выпрямляясь, Грейс покачнулась и, чтобы не упасть, неловко оперлась ладонью о его обнаженное бедро.

– Извини, – пробормотала она, пятясь назад.

– Не извиняйся. – Бедро мужчины словно опалило огнем, и он с силой втянул в себя воздух, выжидая, пока схлынут неуместные эмоции.

– Тогда спокойной ночи.

– Спокойной ночи, bella.

Оставшись наедине с дочерью, Лука закрыл глаза и вдохнул ее сладкий запах. Тяжесть внутри превратилась в пульсирующий стальной шарик, и он не сразу решился рассмотреть малышку как следует. Он осторожно опустил Лили на колени и принялся изучать маленькие пальчики, пухлые щечки, курносый носик, ручки, ножки… И чем дольше Лука смотрел, тем труднее становилось ему дышать.

Его родная дочь. Его плоть и кровь.

Проснувшись, Грейс машинально взглянула на часы и едва не упала с кровати. Откинув одеяло, она вскочила и бросилась в детскую.

Кроватка была пуста.

Молодая женщина закусила нижнюю губу и заставила себя успокоиться и рассуждать здраво.

Грейс заглянула в маленький холодильник. Вместо двух бутылочек молочной смеси, которые она приготовила вчера вечером, там стояла лишь одна.

Она быстрым шагом двинулась по коридору. Неужели Лука услышал, что Лили требует свой завтрак, а она не услышала? Не может быть! Плач дочки всегда будил ее.

Дверь в супружескую спальню была приоткрыта. Грейс постучала и, не получив ответа, толкнула ее. И застыла в изумлении.

Лука спал на краешке королевских размеров кровати. А Лили спала рядышком, на спинке, не в том комбинезончике, который надела на нее Грейс накануне. На другом краю кровати были разложены подушки, не позволяющие малышке скатиться на пол. На тумбочке стояла пустая бутылочка из-под молочной смеси.

Кровь гулко запульсировала в ее висках. Она с трудом подавила желание нырнуть к ним в постель.

Наверное, Лука почувствовал ее присутствие. Он приподнял голову:

– Который час?

Грейс прокашлялась.

– Уже девять.

Он сел, и она невольно отметила, как осторожно он двигается, боясь разбудить Лили. Но малышка все равно шевельнулась и задрыгала ножками. Лука потянулся, взял ее и прижал к своей обнаженной груди. Грейс увидела у него на плече темно-красный шрам – ее рук дело.

Во рту у нее пересохло от ревности. Она и сама любила прижаться к его широкой груди…

– В котором часу она захотела есть? – спросила Грейс, подавляя желание погрузить пальцы в черные шелковистые волоски на его груди и легонько сжать зубами сосок…

– Часа два назад. – Лука широко зевнул.

– Я не слышала.

– Она заснула вскоре после того, как ты ушла, но, когда я положил ее в кроватку, снова начала плакать. Я не хотел, чтобы она тебя разбудила, и решил, что лучший способ – это положить ее с собой. – Он бесстрастно пожал плечами. – Места здесь предостаточно.

Что верно, то верно.

– Что ж, спасибо.

– Мне не нужна твоя благодарность, – заметил Лука с холодком. – Я тоже хочу о ней заботиться. Да и ты наконец отоспишься.

Грейс изумленно смотрела на него. Неужели он подумал и о ней?

– Наша поездка во Флоренцию будет как нельзя кстати, – продолжал Лука. – Ты сможешь немного развеяться. После рождения Лили ты не разлучалась с ней?

– Разумеется, нет.

Это была правда. И ее потрясло, что она заснула ночью так крепко. Не потому ли, что знала: Лили осталась под присмотром Луки?

Он в самом деле отлично о ней позаботился. Волей-неволей Грейс пришлось это признать.

Нужно было отнести Лили в детскую и проделать обычные утренние процедуры. Это означало, что, забирая у Луки дочь, она увидит вблизи его нагой торс. Господи, пожалуйста, пусть он хотя бы окажется в трусах!

Она подошла к кровати, с трудом волоча ноги. Затаив дыхание, наклонилась и взяла у него Лили.

– Какие у тебя планы на сегодня? – спросил он, когда Грейс отступила назад.

– Наверное, пойдем на прогулку…

Лука с подозрением прищурился. Она всего один раз отправилась на прогулку по своей инициативе и именно тогда сбежала.

– Опять?

Грейс пожала плечами:

– Это нужно не мне, а Лили. Ей необходимо бывать на воздухе, и я не желаю, чтобы нас сопровождала команда спецназа, если мы выйдем за пределы поместья. Нам вчерашнего дня достаточно.

Вчера она отправилась с Лили в Палермо купить кое-что к Рождеству. Грейс пошла не в маленький бутик, куда привел ее Лука за жутким платьем, а в большой торговый центр и на рынок. Там было так многолюдно, что телохранители с ног сбились, чтобы не упустить их из виду, и практически наступали Грейс на пятки.

– Я велел ребятам не привлекать внимания.

– Они так же не привлекали внимания, как стадо коров в розовых пачках.

– Извини, если они доставляют неудобства, – произнес он без малейшего сожаления, – но я повторял бессчетное число раз: это ради твоей безопасности.

– Ну, разумеется! – Она кивнула с притворной благодарностью. – Было гораздо труднее их терпеть, когда я считала тебя чрезмерно заботливым мужем. Но теперь-то мне известно, в чем дело. Ты боишься, как бы одна из твоих жертв не захотела отплатить, напав на меня и Лили, и потому твоя забота вызывает больше понимания.

Лука спрыгнул с кровати и шагнул к ней, сдвинув брови. На нем не было ничего, кроме черных трусов.

Грейс резко выдохнула. Полуодетый Лука был не менее красив, чем обнаженный. В свое время она даже жалела, что не стала скульптором. Его тело следовало увековечить в материале более долговечном, чем холст.

– Мой бизнес не имеет никакого отношения к мерам предосторожности, а с подонками мне поневоле приходится сталкиваться. И они далеко не жертвы.

Она с трудом оторвала взгляд от чуда, коим являлось его тело, и заставила себя посмотреть ему в глаза. Но и в них смотреть было небезопасно. Лука удерживал ее взгляд, словно магнитом.

Эта злополучная слабость доводила Грейс до бешенства. Она почувствовала, как на ее щеках запылали красные пятна.

– Ты можешь повторять это до посинения, но ничто не убедит меня в том, что ты не преступник.

– Тебе повезло, что ты можешь прикрыться Лили, – прошипел он, – иначе я заткнул бы твой ядовитый рот.

– Это угроза?

– Нисколько, bella. Тебе пора бы знать, что я никогда не угрожаю попусту, а предупреждаю. Если ты не прекратишь меня провоцировать, я заставлю тебя замолчать способом, который точно сработает.

– Вот как? Это каким же, синьор Бандит?