Те, кто против нас - Борис Руденко

— Перед армией курсы заканчивал. Но за баранкой ни разу не сидел. Только на бэтээре, и то недолго… Но если очень надо, я попробую вспомнить.

— Нет уж, не стоит. Вспоминать на учебной площадке нужно. Жаль, — огорчился Гонта. — В таком случае придется останавливаться на ночь для отдыха. Это значит, что добираться будем не меньше двух суток.

— Так долго? — искренне удивился Нестеров и тут же смущенно закашлялся, поняв наивность вопроса. — Ну да, конечно…

Он посидел еще немного и внезапно уснул. Это было очень хорошо, решил Гонта. Поспит и успокоится, беседовать после этого будет намного проще. Нестеров проспал два часа кряду, не раскрывая глаз, и проснулся, лишь когда Гонта аккуратно съехал с трассы на неприметную лесную просеку, завел машину в кустарник и заглушил мотор.

— Что?! Что?! — вскинулся Нестеров, но тут же все вспомнил и расслабился. — Где мы?

— Черт его знает, — сказал Гонта. — Но из области, полагаю, мы уже выбрались. Пять процентов проблем позади.

— Почему всего пять?

— Потому что. Нет, даже два процента. Наши с тобой проблемы только начинаются. Ну, вот теперь можно и поговорить. Только давай одновременно перекусим. Я с утра ничего не ел. Ты как?

— Я — со вчерашнего дня, — признался Нестеров, непроизвольно сглотнув голодную слюну.

На кусок чистого полиэтилена, найденного в багажнике хозяйственного Одиссея, Гонта выложил хлеб, колбасу, сыр, овощи и пузатые баллоны с минералкой. Выбранное место бивака было сухим и травянистым. Кабы не комары — получился бы настоящий пикник. Но в этот час комары еще летали одиночками, отбиться от них труда не составляло.

— Ножа-то нет, — огорчился он. — Придется ломать.

Нестерова это ничуть не смутило. Он набросился на еду с жадностью человека, отвыкшего от цивилизованного стола. Впрочем, по части аппетита Гонта ему уступал мало.

— Так чего же ты сбежал? — проглотив очередной кусок, спросил Гонта. — Я же знаю, что твое дело на пересмотр пошло.

— Охранник хотел меня убить, когда вел в промзону, — сказал Нестеров. — Я не знаю, почему и за что. Он в меня стрелял в лесу… Мне просто чудом удалось скрыться. Я вообще не понимаю, что происходит… Кто вы? Почему вы меня спасаете?

— Мы просто люди, — пожал плечами Гонта. — Нормальные люди. Но, вообще, отвечать на твой вопрос нужно очень долго. Лучше поговорим о твоей несчастной судьбе. Расскажи, что же с тобой все-таки случилось?

— Если бы я знал! — воскликнул Нестеров. — Я сам над этим непрерывно ломаю голову, и без малейшего толка.

— Тогда давай разбираться вместе. Предлагаю начать с самого начала. С того момента, как тебе пришло в голову опубликовать статью в «Вестнике историографии».

— При чем здесь эта статья?

— Полагаю, что очень даже при чем, — сказал Гонта. — Уж поверь мне на слово. Итак?..

— Ну, хорошо… — Нестеров потер пальцами виски. — В запасниках нашего музея я обнаружил странную книгу, которая меня очень заинтересовала. Неизвестный автор построил оригинальную теорию о том, что человечество на самом деле не единый вид, а четыре различных…

— Это можно опустить, с теорией я хорошо знаком, — сказал Гонта.

— Откуда? — удивился Нестеров. — Ах да, вы ж читали мою статью.

— Можно и так сказать — согласился Гонта.

— Вы понимаете, я, конечно, представлял себе, что эта теория просто игрушка, не более, но она показалась мне настолько изящной, что я…

— Не задерживайся на этом, продолжай, пожалуйста.

— А потом ко мне в музей пришел один посетитель…

Он рассказывал минут двадцать, Гонта внимательно слушал, лишь изредка задавая короткие уточняющие вопросы.

— …в общем, сотрудники милиции обнаружили у меня дома две очень ценные книги из нашего архива. Вот, собственно, и все, — закончил Нестеров. — Дальше уже неинтересно.

— Ты сказал еще о какой-то рукописи? — вспомнил Гонта. — А это что за труд?

— Какой-то алхимик из Бремена, — махнул рукой Нестеров. — Некий Корнелиус Барка.

Такой реакции собеседника он не ожидал. Гонта вскочил на ноги, отшвырнув недоеденный бутерброд. Лицо его мгновенно покрылось капельками испарины, которые Нестеров мог отлично разглядеть, потому что Гонта схватил его за шиворот и подтянул к себе почти вплотную:

— Где эта рукопись?

— На полке в архиве, наверное, — ошарашенно сказал Нестеров. — А в чем дело, собственно. Какое она имеет отношение к происходящему?

— Огромное, — тихо сказал Гонта. — Ты даже не представляешь, насколько. Ладно, извини.

Он отпустил Нестерова и глубоко задумался. А Нестеров, постепенно приходя в себя, недоверчиво улыбнулся.

— Трактат средневекового алхимика, мистика? Но вы же не думаете всерьез, что этот философский камень на самом деле существует?

— В сущности, это не совсем камень и не вполне философский. Да и не в нем дело. Но рукопись мы должны найти обязательно. Твоя судьба зависит от этого напрямую. И не только твоя, кстати.

— Не понимаю, как?

— Ты поймешь, — пообещал Гонта. — Не сразу, постепенно. Но обязательно поймешь.

Нестеров начал сердиться:

— Слушайте, меня подставили, я получил шесть лет ни за что ни про что — шесть лет! — а вы даете понять, что все это из-за какой-то рукописи средневекового сказочника? И все время говорите загадками! Не слишком вежливо с вашей стороны, вы не находите? Я даже не знаю, как вас зовут!

— Извини, — Гонта поднял обе ладони. — Называй меня Гонта.

— Как?

— Гонта. Это такое имя. Я предупреждал, что объяснять все придется очень долго. Сейчас у нас просто нет на это времени. Вначале нужно добраться до Москвы. Ты готов? Тогда поехали!..

Солнце приближалось к горизонту. Гонта намеревался ехать до полной темноты и вновь тронуться в путь с рассветом. Шести часов на отдых было вполне достаточно. Зато утром, когда бдительные сторожа российских магистралей в основном спят, он намеревался выжать из «Тойоты» все, что возможно. Они остановились только раз на заправке, чтобы долить бензин до горловины бензобака. Горючим Гонта любил запасаться впрок.

«Жигули» с синей полосой на боку они заметили издалека. Странно, что тут оказался милицейский пикет: на десяток километров вперед и назад не было никакого жилья. Машина стояла на обочине возле неприметного съезда на грунтовую дорогу. Человек в форме шагнул навстречу «Тойоте» и небрежно взмахнул жезлом. Нестеров замер на своем сиденье, превращаясь в статую. Лицо его побелело. Искоса взглянув на него, Гонта послушно затормозил, остановившись в нескольких метрах от гаишника.

— Какие проблемы, командир? — весело спросил он, высовываясь из окна.

— Документы! — потребовал гаишник.