Июльский заговор. История неудавшегося покушения на жизнь Гитлера - Генрих Френкель

Активная подготовка к перевороту наконец началась. Сложилась воистину невероятная ситуация. В дополнение к теневому кабинету (куда вошли выдающиеся гражданские лица), готовому взять власть после падения диктатора, в немецкой армии создавалось теневое верховное командование. Секретные приказы «Валькирии» были полностью подготовлены и замаскированы под легальные акции. Все большее число людей, от фельдмаршалов до младших офицеров, либо участвовали в заговоре и владели секретами, по своей сути являющимися изменническими, или были осведомлены о происходящем, но предпочитали держать рот на замке.

«Немота и глухота» в любом случае являлись лучшей, по крайней мере, самой безопасной политикой.

Если заговор провалится, в день расплаты можно заявить о своем полном неведении, если же он окажется успешным, можно отметить свою молчаливую поддержку заговора и недоносительство. На протяжении зимы многие офицеры и на Восточном, и на Западном фронте были в той или иной степени вовлечены в заговор, в котором главной фигурой был Штауффенберг. В это время принял свою окончательную форму и теневой кабинет – под недреманным оком Герделера, который так стремился найти его оптимальный политический и религиозный баланс. В нем Бек стал президентом, Герделер – канцлером, социалист Лебер – министром внутренних дел, а Хассель – одним из двух кандидатов на пост министра иностранных дел[17].

Когда Клюге, в конце концов решивший присоединиться к заговору, в октябре попал в серьезную автомобильную аварию, его место в качестве теневого главнокомандующего вооруженными силами занял отставной фельдмаршал Вицлебен, бывший командующий на Западном фронте. Ему было шестьдесят два года. Подготовка велась с большой интенсивностью: следовало подготовить план первоочередных мероприятий, заявления для прессы и радио. Работа под руководством энергичных, но нередко соперничающих руководителей – Герделера и Штауффенберга – находилась для каждого. Чудо, что у гестапо до сих пор не появилось оснований для ареста Герделера, который зимой 1943/44 года, когда Берлин, Гамбург, Бремен и промышленные города Рура страдали от непрерывных бомбардировок авиацией союзников, очень много писал и ездил по стране. Ему приходилось постоянно находиться в движении, что– бы избежать обнаружения, и многие члены Сопротивления теперь считали встречи с ним опасными. Росло напряжение в отношениях между Герделером, с одной стороны, и Штауффенбергом и Лебером – с другой, иначе говоря, между левым и правым крылом заговора.

И только благодаря влиянию берлинского юриста доктора Йозефа Вирмера, сыгравшего важную роль в заговоре, еще удавалось сглаживать разногласия и ослаблять напряжение.

Учитывая отсутствие каких бы то ни было признаков заинтересованности западных союзников, Штауффенберг выступил за обращение к Сталину. Русская пропаганда, по крайней мере, открыто заверяла в том, что видит разницу между Гитлером и немецким народом в целом. «Было бы абсурдно, – говорил Сталин, – отождествлять гитлеровскую клику с немецким народом и немецким государством. Гитлеры приходят и уходят, немецкий народ остается». Начиная с 1943 года русские оказывали постоянное давление на находящихся в плену немецких офицеров, призывая их создать национальный комитет свободной Германии, чтобы поддержать их пропагандистскую кампанию.

Коммунистическое подполье Германии держалось в стороне от окружения Герделера, которое, включая Лебера и социалистов, сохраняло непримиримую враждебность к коммунизму. Именно Штауффенберг с его романтической концепцией политической деятельности – его политика, по словам Гизевиуса, велась «по диагонали слева направо» – выступил за объединение Германии и России в едином великом освободительном движении против диктатуры. А Тротт в январе 1943 года и в апреле 1944 года встретился в Швейцарии с Даллесом и попытался заставить западный: союзников понять, что их требование безоговорочной капитуляции лишь отдаст Германию, вместе с миллионами иностранный рабочих, в лагерь русских.

Осенью 1943 года Тротт также посетил Швецию для встречи с англичанами. По словам Хасселя, который беседовал с Троттом после его возвращения, «его английские знакомые озабочены связанной с русскими проблемой и заинтересованы в развитии контактов. Правда, они опасались, что обещаемые перемены могут оказаться всего-навсего прикрытием для продолжения действия нацистскими методами под другой вывеской». Мнение Хасселя оставалось весьма дипломатичным. «В этой игре, заключающейся в поддержании хороших отношений с обеими сторонами, я предпочитаю западную ориентацию, но, если понадобится, также рассмотрю возможность соглашения с Россией. Тротт со мной полностью согласен, остальные пока сомневаются по теоретическим и моральным причинам, которые я вполне понимаю».

Основной темой для размышлений немцев на протяжении последних лет гитлеровской войны было обращение очевидных различий между западными и восточными союзниками на пользу Германии. Пока нацистские лидеры мечтали о союзе с Западом против Востока, сопротивление грезило о почетных условиях мира, данных и Западом, и Востоком новому правительству после завершения переворота. В конце круг Герделера согласился отложить дипломатические переговоры до переворота. С декабря 1943 года покушения на жизнь Гитлера производились неоднократно и постоянно срывались из-за внезапного изменения Гитлером своих планов или по причине простого невезения.

В своих постоянных попытках достучаться до генералов Герделер не пренебрегал возможностью того, что армия на западе ждет вторжения союзников. «Безоговорочная капитуляция» во Франции не обеспокоила заговорщиков. Они благосклонно относились к идее оккупации Германии совместными силами западных союзников и немецкой армии, предпочтительнее всего до того, как русские подойдут к восточным границам и сами начнут оккупацию территории. После этого можно начинать переговоры с новым правительством Герделера. Однако союзники, причем и восточные и западные, проявляли удивительное единство, и Запад не делал ни публичных, ни тайных заявлений, способных дать необходимую надежду немецкому Сопротивлению.

Главнокомандующим на Западном фронте был фельдмаршал фон Рундштедт, убежденный противник любых заговоров. Ему подчинялись две группы армий – В и С. В январе 1944 года командующим группой армий В стал любимый полевой командир Гитлера фельдмаршал Эрвин Роммель. Центр немецкого военного Сопротивления во Франции находился в штабе руководителя военной администрации Франции, генерала Карла Генриха фон Штюльпнагеля, который был близким другом Роммеля. Известно, что Роммель не проявлял оптимизма, когда речь шла о войне и ее ведении Гитлером. Он чувствовал, что славную звезду германских военных традиций следует отдать Сопротивлению. О заговоре ему поведали Штюльпнагель и другие члены военного сопротивления во Франции, пользовавшиеся его безграничным доверием. Он согласился с идеей переворота, но не убийства.