Ржевская дуга генерала Белова - Александр Пинченков

Так что резоны командования фронта понятны. Основания для решения нанести глубокий удар силами 33-й армии были. Только вот на Вязьму ли? Или же следовало избрать близкие, но более достижимые цели — и какие? 33-ю нельзя было привлечь для развития удара навстречу 50-й армии для окружения противника в Юхнове. Огромное пространство от Вереи до Износок, никуда не денешься, в полосе действий этой, 33-й армии, и никакими иными армиями данный участок фронта не заполнить. Вероятно, единственным оптимальным решением был бы удар частью сил армии на Темкино и подрезание с тыла всей противодействующей вражеской группировки района западнее Шанский Завод. И не более того, разве что — одну из переброшенных на Износки дивизий 33-й армии передать в состав 43-й армии для борьбы на юхновском участке фронта. Все.

Этого не произошло, погнались за журавлем — «даешь Вязьму!» Надеялись и на успех 50-й армии, и на высаженный под Знаменкой десант, и на быстрое откатывание немцев из-под Юхнова, и на кавкорпус П.А. Белова, наконец. И не забудем: с 11 января 1942 г. в район западнее Вязьмы шел 11-й кавкорпус Калининского фронта, а это уже само но себе могло бы в ближайшие дни обезличить медленно наступавший Запфронт с его командованием.

Но ведь записи Ф. Гальдера свидетельствуют о вражеских попытках ликвидировать эту «брешь» между силами 4-й полевой и 4-й танковой армий. Причем об инициируемых и контролируемых высшим командованием попытках. Не отрезали! Значит, кишка тонка! Именно так рассуждало лицо или лица, причастные к одобрению советским командованием замысла Вяземской операции. Кто бы «наверху» ни инспирировал Вяземскую операцию 33-й армии — она была не большей авантюрой, чем предшествующие действия войск правого крыла 43-й армии в коридоре Медынской бреши. Достаточно взять в руки картографическую выкопировку хотя бы масштаба 1: 200 000, нанести действительное положение советских и германских частей северо-западнее и западнее Медыни в период 10—20 января 1942 г., чтобы удивиться:

— удивиться несоответствию любых советских картосхем открытой литературы действительной конфигурации линии фронта в этом районе во 2-й половине января 1942-го,

— удивиться соотношению длины (25 км только до пос. Износки) и узкости (8—10 км) советского коридора Медынской бреши, при полной беззащитности флангов и основания этого прорыва от контрмер противника,

— удивиться, что немцы не изыскали в те дни двух боевых полков пройти заснеженными тропами навстречу друг другу где-нибудь у Беклешей, Панынино и Доманцево.

Вот чему не стоит удивляться, так это тому, что в аналогичных условиях позже произошло с двинувшейся на Вязьму ударной группой 33-й армии. Вяземская затея Г.К. Жукова — это одобренная Ставкой ВГК затея, а значит, это утвержденный советской военно-политической верхушкой метод организации наступления, претендующего на статус операции стратегического уровня! Преступно-безответственный метод, катастрофичность последствий коего проявилась во многих «брешах» страшного 1942-го. Проявилась в феврале 1942 г. и на Гжатско-Юхновском тракте. Обеспечению основания прорывов командование многих фронтов — не только Западного — не уделяло должного значения. Тыча рукой с факелом в пасть льва, о львиных зубах как-то не задумывались. Жуков не исключение.

Авангардную, ударную группу 33-й армии М.Г. Ефремова немцы в начале февраля отсекли. Каждый исследователь этих событий не может обойти молчанием произведенную на основании распоряжения штаба Западного фронта в этот период передачу 9-й гв. стрелковой дивизии из 33-й в 43-ю армию, с отводом дивизии на восток. Дивизия буквально выдернута у идущего к Вязьме М.Г. Ефремова. Только вот сравнить это с выдергиванием табуретки под тянущимся привинтить лампочку на люстре — нельзя. Скорее наоборот: табуретку поставили на нужное место, правда …1) быстренько, внезапным тычком и 2) не спросив того, кто на ней. Прочесть мемуары А.П. Белобородова, так дивизия марафонским бегом успевает под носом у отрезающих их и Ефремова немцев перескочить большак на восток, «слона-то и не приметив». Вернее, командование 9 Гв. СД на бегу отчетливо не понимало, что именно для противодействия этой вражеской боевой группе дивизия сюда и направлена. Ведь задачей дивизии было: 2—3 февраля во взаимодействии с частями 43-й армии разгромить противника в р-не Крапивка, Федюково, Борисенки — о чем и сообщалось командармом 43-й армии Голубевым в штаб 33-й армии. Комдив А.П. Белобородое в решительный час проявил себя безынициативно, его распорядительности и расторопности хватило лишь на вывод основных сил дивизии в безопасный в плане окружения район. О прочном закреплении на большаке севернее Крапивки для А.П. Белобородова и речи не было. Ну это грешки комдива, а не комфронта. Так что, получается, штаб Западного фронта и Г.К. Жуков о благополучии войск Ефремова все же думали, отбирая и выдергивая у него дивизию? Вроде бы да. Ведь здесь она позже и действовала. А сам-то генерал М.Г. Ефремов, как заметно и в мемуарах Белобородова, рассчитывал на эту дивизию в штурме Вязьмы, — не в обеспечении флангов своего 33-й армии коридора.

Так какую же роль должна была сыграть и почему (по чьей вине) не сыграла 9-я гвардейская? Должна была защитить коридор к ударной группе 33-й армии. И смогла бы: сил хватило даже успешно наступать. А по чьей вине она не защитила коридор? Само собой, по вине Г.К. Жукова, распорядившегося в самый ответственный момент отвести ее назад (чем воспользовался противник), а затем начинается обычное жуковское вгрызание, иначе не скажешь, в бездарно оставленную врагу местность. Все остальное — неуклюжие домыслы, рассчитанные на незнание оппонентами действительной боевой обстановки. Вот пример отбеливающих образ Г.К. Жукова рассуждений о 9-й гв.: «…Допустим, она встает на защиту коридора. Немцы смещают направление удара на запад, обрезают коммуникации 33-й армии не на реке Воря, а западнее. Дивизия А.П. Белобородова пытается пробиться на запад и подставляет фланги, которые оказываются под ударом там, где в действительности произошло прерывание коммуникаций 33-й армии. Побочным продуктом на этот раз оказалось бы окружение 9-й гв. стрелковой дивизии».

Представляется странным, что Алексей Валерьевич Исаев, осведомленность коего в фактологии выборочно описываемого следует уважать, применив к 9-й Гв. СД обороты «допустим» и «оказалось бы», не посчитал нужным уведомить читателя, что с 9-й гв. перечисленное и было в реальности, без всяких «бы». Лишь с выводом Исаева следует не согласиться: окружить 9-ю Гв. СД враг при всем желании не мог. Но предшествующий выводу об окружении смысл процитированного отрывка А.В. Исаева абсолютно опровергается исторической действительностью. Итак:

«Допустим, она встает на защиту коридора…» — Дивизия (без «допустим») в ночь со 2 на 3 февраля 1942 г. прибыла в район Гжатско-Юхновского большака, частью сил выполняла задачу его обороны, защищая тем самым коридор (правда, лишь до его пересечения основными силами дивизии в восточном направлении, но так уж отразилась тогдашняя неопределенность поставленных перед дивизией задач). Начиная с 3 февраля дивизия действовала здесь, под Захарово, пытаясь исправить положение — это больше чем защита коридора, это его восстановление. Уже 5 февраля 1942 г. 9-я Гв. СД овладела районом Фроловка. После недели последовавших боев 9-я Гв. СД во взаимодействии с другими соединениями овладела 13 февраля деревней Захарово (перехватив большак). Положение, казалось бы, восстановлено — но нет, коридора уже не было, ведь 17-я пехотная дивизия противника укрепилась к тому времени в пунктах западнее Захарово.