Ржевская дуга генерала Белова - Александр Пинченков

Декабрь. Ночь. Путь во тьме туда, где риск смерти. А тебе-то даже не восемнадцать — шестнадцать! Только штыками и ножами, как учили… А утром — вешать. Такой вот День Победы, своей, первой, маленькой, но настоящей. Для одной деревни вполне достаточной победы. Сколько их еще впереди, после этого декабря. Ничего! — говорят, Красная армия держится, даже где-то там восточнее наступает. А мы тут уж пока сами.

«…Днем со стороны Стодолища на двух подводах выехали более 12 немцев и полицаев. Их всех мы перекололи [вставка над строчкой:] без сопротивления, потому что все были пьяны. А вечером на их же подводах возвратились на территорию Екимовичского р-на — за р. Десну в дер. Колпино».

Они сражались за родину — свою маленькую, настоящую здешнюю родину, а не за полуабстрактное, потерпевшее крах в этих краях государство. Их в бой вели не маршалы. Шестнадцатилеткам пришлось делать страшную военную работу вместо РККА. Она, Красная армия, сюда в 1942 г. так и не дошла. Побывал, правда, тут проездом генерал-лейтенант П.А. Белов, целых два дня под Рыленками и Когаями со своими полками гостил: 13—14 июня 1942 г. Их партизанам пришлось заслонить от немцев на Соложе и Шуленке, а там, Парфенов, пиши письма, поминай как звали. Если уцелеешь. Парфенову удалось.

Давно известен и не нами оспорен уже тезис советских военачальников-мемуаристов, что только «учились» они еще в первый военный год нужным и действенным методам ведения войны. Сейчас иногда высказываются упреки: «учились! А за что им зарплату все предвоенные годы платили?», «учились! А не слишком ли огромной кровью, причем не своей, окупая эту учебу?» Верно. Но верно и другое: «нелобового» победного метода отогнать немца еще не было, надо было его искать. А уж как получалось — вот о том почти все книжки пока что в лесах, белыми костяными буковками по мху…

Медынская брешь… Одна из таких тем, одна из ненаписанных книг. В отечественных военно-научных и отзеркаливающих таковые популярных изданиях мы найдем подробные описания «операций»: Можайско-Верейской и Медынско-Мятлевской. А о возникшей в эти же дни Медынской бреши, в результате образования которой наши войска оказались потом аж под Вязьмой — ни слова. Зато у начальника генерального штаба сухопутных войск Германии Франца Гальдера в «военном дневнике» то и дело встречаем тревожные записи:

«Брешь к северу от Медыни по-прежнему вызывает большие опасения (13 января 1942 г.);

Предпринять наступление с севера для ликвидации бреши севернее Медыни (тогда же);

К северу от Медыни брешь еще не закрыта (15 января 1942 г.);

Противник развивает наступление через бреши в районе.. к северу от Медыни.,. (16-го);

Брешь в районе Медыни пока закрыть полностью не удалось… (19 января 1942 г.)».

Подобные тому записи следуют в дневнике Гальдера 24, 27 января. И наконец, 30 января, причем пунктом первым среди произошедшего за день на фронте группы армий «Центр»: «Через брешь в районе Медыни части противника двигаются на Вязьму».

Коснуться январских событий 1942-го в районе т.н. Медынской бреши нас заставляет следующее: именно здесь Г.К. Жуков посчитал свой метод авантюрного глубокого раскалывания вражеского фронта работающим. По достижении войсками района поселка Износки он, Г.К. Жуков, разглядел возможность второй, так сказать, серии — возможность быстрого выхода Запфронта аж к самой Вязьме!

14 января 1942 г. войска 43-й армии Западного фронта освободили г. Медынь. Однако более важные с позиций дальнейшего развития т.н. Медыньско-Мятлевской операции события произошли в этот день северо-западнее Медыни. 194-я стрелковая дивизия передовыми частями овладела крупным населенным пунктом Шанский Завод, но еще более неприятное и встревожившее немецкое командование событие произошло южнее: на калужско-вяземской железнодорожной линии внезапно (цитируем германскую оперативную сводку) «у г. Медынь противник неустановленной численности и принадлежности продвинулся далее на запад и овладел ст. Кошняки и мостом к западу от этого населенного пункта». Этот противник — сводный полк советской 43-й армии. 194-я дивизия сразу же ускоренным маршем двинулась в юго-западном направлении на Беклеши, Износки и через сутки, 16 января 1942 г, закрепила успех десантников сводного полка важной своей победой: полком дивизии был освобожден районный центр Износки. В этот же день еще один полк 194-й сд овладел деревней Доманцево. На теперешних картах ее нет, но мы напомним — это в 6 км северо-восточнее станции Кошняки. Тем самым горловина Медынской бреши расширялась по южному фасу от большака Износки — Шанский Завод, снималась опасность возможного окружения действовавшего у ст. Кошняки сводного полка 43-й армии. Однако заметим и «размах» усилий комдива-194: между наступавшими полками этой дивизии, между райцентром Износки и деревней Доманцево — 15 километров! А всего в 10—12 км к юго-востоку отсюда, от сводного полка и полка 194-й СД, — вражеское Варшавское шоссе, дивизии и дивизии (от семи до девяти по советским разведданным того периода) сжимаемой с трех сторон группировки. Тут не стрелковые полки, тут не дивизии, тут армия бы Запфронту пришлась кстати…

Командующий войсками Западного фронта требовал активизации усилий 43-й армии в разгроме мятлевско-юхновской группировки противника. Однако и после 16 января командование 43-й армии по существу лишь одной-единственной дивизией — 194-й — продолжало развивать удар с севера на Юхнов. Остальные плелись следом за планомерно отступающими вдоль Варшавского шоссе вражескими дивизиями. Убедившись в нулевых способностях организации наступления командармом-43, Г.К. Жуков решил использовать достигнутое 194-й СД, сделав ставку на иную армию, на иного командарма. Следовало поспешить. Когда враг практически без сопротивления отдает районные центры и позволяет перерезать железнодорожные линии, любой «выдающийся военачальник» поймет: это шанс, рисуем большую красную стрелу, наскребаем и кидаем на это направление все ближайшие боеспособные силы и спешим выбить подкрепления. Так мыслил и Георгий Константинович. Авантюра? Что ж, надо. Уже 17 января 1942 г. командующий Западным фронтом издает директиву № 605ш. Армией для развития наступления на Вязьму выбрана 33-я:

«Создалась очень благоприятная обстановка для быстрого продвижения 33 АРМИИ в район ВЯЗЬМЫ в тыл вяземской группировки противника.

ПРИКАЗЫВАЮ:

Одновременно с ликвидацией противника в ВЕРЕЕ главными силами с утра 19.01.1942 г. форсированным маршем выходить в район ДУБНА, ЗАМЫТСКОЕ, имея в дальнейшем задачей, в зависимости от обстановки, удар на ВЯЗЬМУ или в обход ее с юго-запада ».

Недоумевающим по поводу данной директивы Г.К. Жукова надо бы взглянуть на карту. Идет наступление всего Запфронта. Одни гораздо впереди, другие армии запаздывают, если не сказать — топчутся. У каждой армии своя полоса наступления, направление на какой-то значимый пункт — город, крупный транспортный узел. А возьми 33-я армия Верею, какой у нее далее ближайший город или хотя бы городишко на повестке, какое направление? Да никакого! Лесная глушь на сотни километров меж Московско-Минским и Московско-Варшавским шоссе. Только деревни, причем не очень-то охотно сдаваемые противостоящими 33-й армии вражескими дивизиями. Понятно, что этим дивизиям не до контрнаступления на Москву, этот участок можно и должно ослабить. Ведь главные события — южнее, куй железо, пока горячо… Именно 33-ю было проще всего двинуть по стопам 194-й дивизии через Шанский Завод на Износки. Учитывалась и наметившаяся тенденция к застопорению этой армии под Вереей — со всей массой ее дивизий, и это при том, что под Юхновом соотносимый по протяженности участок фронта приходилось пытаться контролировать двумя-тремя полками. И не просто контролировать, а наступать, уже почти «завязав мешок» вокруг мятлевско-юхновской группировки.