Младший сын мэра - Ольга Рузанова

— Настька, ты че, беременная? — спрашивает Алешка, услышав, как меня рвет в туалете.

— Отстань!

— Я маме расскажу!

— Только попробуй! Я сразу же сдам тебя. Думаешь, не знаю, как ты школу пропускаешь?

Алешка затыкается, а меня осознание прибивает к полу. Руки — ноги становятся неподъемными, и по коже проходит ледяной озноб.

Закрывшись в своей комнате, я укутываюсь в одеяло и решаю пропустить пары. Надо собраться как-то, обдумать все и настроиться на поход в аптеку за тестом.

А потом… когда все подтвердиться? Что мне делать потом? Аборт? Другого выбора ведь нет?

Утонув в безрадостных мыслях, незаметно засыпаю. Мне снится Греховцев. Как, глядя мне в глаза, двигается между моих ног. Ритмично вбиваясь, что-то тихо бормочет. Не слышно, что именно, но я почему-то точно знаю, что он шепчет нежности.

Сон настолько реалистичен, что я чувствую жар, исходящий от его сильного тела, запах кожи, горячего дыхания на моем лице. Мне хорошо. Я глажу его плечи и захлебываюсь о наслаждения.

Просыпаюсь, когда начинаю кончать. Кончать наяву. Подтянув колени к груди, жадно дышу ртом. Закрываю глаза, потому что хочу снова уснуть, чтобы вернуться в видение, но у меня не получается, и я начинаю плакать.

Потом приходит Алешка со школы и начинает стучать в мою дверь.

— Если не откроешь, я родителям позвоню! — сыплет угрозами малолетка.

— Я тебя сдам!

— Сдавай! Быстро открыла!

Приходится встать, умыться и привести себя в порядок. Брат разогревает на плите суп и наливает для меня полную тарелку. Отрезает большой ломоть белого хлеба и достает из холодильника сметану.

Поглядывает на меня с тревогой. Переживает.

— В больницу сходи.

— Схожу.

— Если это… ну… ребенок… то кто отец?

— Это не ребенок.

Кого я собираюсь обманывать? Даже самой себе вру по привычке?

Лживая, лживая Настя…

— Ну, да, — скептично ухмыляется Алешка.

Перед возвращением родителей с работы, я смываюсь из дома. Прогуляться и зайти в аптеку. Странно, но после разговора с братом, мне стало не так страшно думать об этом. По крайней мере, есть хотя бы один человек, который меня поддержит.

Мне кажется, он поддержит.

Погода для прогулок неподходящая. Подул сильный ветер и пошел дождь. Зажав в руке спрятанный в кармане недорогой тест на беременность, быстро шагаю по тротуару, пряча лицо от колючих, как иглы холодных капель.

Прихожу домой и сразу прячусь в комнате.

— Настя! — зовет папа, — ужинать иди!

— Я попозже! Не голодна.

Вылезаю на кухню, когда мама с папой усаживаются перед телевизором на диване. Съедаю гречку с котлетой и под предлогом того, что надо готовится в завтрашнему занятию, снова закрываюсь в комнате.

Сижу на кровати, глядя в окно. Тест лежит под подушкой. В голове пустота, а в груди ощущение конца Света.

В восемь с тренировки возвращается Алешка, погремев посудой на кухне, заглядывает ко мне в спальню.

— Как дела?

— Хорошо.

— В больницу ходила? — спрашивает шепотом.

Я делаю ему знак рукой, чтобы зашел и запер дверь и так же тихо шепчу.

— Я тест купила. Когда мама с папой уснут, сделаю.

— Какой тест? — хлопает глазами Алешка.

— На беременность, — шиплю раздраженно.

— Капец, Настька… у тебя же даже парня нету… Или есть?

На этот вопрос у меня пока нет ответа. По крайней мере, до тех пор, пока не поговорю с Кириллом.

— Это не твое дело, — буркаю тихо, — с этим я сама разберусь.

Ночью, дождавшись, пока стихнет в комнате родителей звук телевизора, иду в ванную и закрываюсь изнутри. Через пять минут выхожу оттуда с положительным тестом и разбитыми мечтами на счастливое будущее.

До трех ночи сижу на подоконнике, смотрю, как ветер раскачивает ветви старого тополя. Сижу и думаю, что я идиотка. Причем трусливая.

Срок уже два месяца. Тест нужно было сделать как минимум три недели назад. Сразу, как только у меня появились подозрения. Давно надо было сообщить Кириллу, и вместе решить, что делать с этим.

Денег на аборт у него попросить, потому что рожать я не хочу.

Утром приходится сознаться Алешке. Он в шоке, тяжело вздыхая, как дед, качает головой, но в глазах светится радость. Думает, я ему племянника рожу. Глупый мальчишка.

Уходит в школу в приподнятом настроении, а я еду на первую пару. Стараюсь вести себя как обычно, даже принимаю стаканчик кофе от Артура. Обещаю в субботу прийти на День Рождения Кати. По инерции еще думаю и веду себя как прежде.

Отсиживаюсь на лекциях в последнем ряду, думая, как сказать все Греховцеву. И главное, какой будет его реакция. Он меня возненавидит.

Что ж, будем ненавидеть меня вместе.

После третьей пары, когда мы с Тасей выходим на улицу, нас догоняет Лиза.

— Ты куда? Тебе же в другую сторону, — удивляется подруга.

— Да мне только что Каринка написала, — сообщает она заговорщическим тоном.

Я даже с шагу сбиваюсь.

— И что написала? — спрашиваю нейтрально.

— Что у них с Киром отношения. Они теперь вместе.

Боюсь звонить ему до трясучки. Слоняясь дома из угла в угол, сознательно оттягиваю этот момент. Речь я не продумала, мозг отказывается генерировать разумные мысли, поэтому решаю, что скажу, как есть. Дальше буду действовать по обстоятельствам.

Кирилл берет трубку на втором гудке.

— Настя?

Как у него это получается? Черт! Вложить так много всего в одно слово. Досаду, усталость от моей навязчивости и намек на то, что я не сдержала свое обещание не звонить ему больше никогда.

— Здравствуй, Кирилл, — встаю у зеркала комода в моей комнате и смотрю на себя со стороны, отмечая, что выгляжу я неважно.

На осунувшемся лице глаза кажутся двумя темными провалами. А цвет губ почти слился с цветом лица.

— Здравствуй, — произносит выжидающе.

— Ты говорил, я могу позвонить, если… будут последствия…

— Ты о чем?

— Ты говорил, чтобы я позвонила, если забеременею… и вот… я звоню.

— Не понял сейчас.

— Я беременна, Кир.

Отвечает не сразу. В трубке звуки, сильно напоминающие смех. Я терпеливо жду, когда он закончит и прочит горло.