Приманка - Тони Стронг

Керри добавляет:

«Клэр, твоя наивность очаровательна. Может, войдешь в боковое окно и опробуешь кое-что из моих киберигрушек? Компьютерный секс не совсем то, что настоящий, но может быть столь же страстным.

Виктор советует:

«Оставь ее, Керри. Клэр с нами сегодня вечером просто в роли любознательного наблюдателя.

Виктор ей нравится. Он мало участвует в разговоре, предпочитает быть пассивным созерцателем, кажется, взялся быть ее гидом в этом странном новом мире и успешно добивается того, чтобы она не испытывала потрясения.

«То есть примерь, потом покупай.

Язвит Керри. Клэр отстукивает в ответ:

«Скорее, посмотри, потом прыгай.

«Собственно говоря, мне этот мир не в новинку. Один мой знакомый пребывал в нем, но тогда я была совсем желторотой, и в то время это казалось чем-то вроде нездорового пристрастия.

«Вот как? Войдя в него, оказываешься под всесторонним контролем. Мы просто делаем явным то, чего не замечают другие. Знаешь: «В любви всегда один целует, другой подставляет щеку».

Это Маркиз. Поддавшись порыву, Клэр отстукивает:

«Лично я предпочитаю Бодлера. «Столько помню я, словно мне тысяча лет…»

Керри восклицает:

«О Господи, и ты тоже!

«Я тоже?

«Виктор постоянно цитирует Бодлера. Давай, Виктор, блесни.

Но Виктор, остающийся пассивным созерцателем, не отвечает.

В другой комнате Конни Лейхтман и Фрэнк Дербан сидят у компьютера, глядя, как по экрану пробегают строки текста.

– Она молодчина, – произносит наконец Конни. – Установила мотивировку и подоплеку, у нее есть не выраженная прямо просьба о наставнике, если дела пойдут слишком быстро.

– Я говорил тебе, что она способна импровизировать не только бессмыслицу.

– Если она все еще импровизирует, – говорит Конни.

Клэр выключает компьютер уже за полночь. Глаза у нее болят, запястья ноют от работы на клавиатуре.

Когда она проходит мимо кабинета доктора Лейхтман, психиатр окликает ее. Конни сидит за столом, загроможденным бумагами. От сигареты на пепельнице густая струйка дыма поднимается в конус света настольной лампы.

– Заработалась ты, Клэр.

– Я совсем забыла о времени.

– Знаешь, мы сверхурочные не платим. – Конни протягивает ей конверт. – Но работу оплачиваем. Здесь твое двухнедельное жалованье, авансом.

– Это чек? Но у меня нет банковского счета.

– Не волнуйся, знаем. Тут две тысячи наличными.

Доктор Лейхтман ждет, пока шаги Клэр не затихнут в конце коридора, потом вновь открывает досье, над которым работает.

Оно озаглавлено: «Клэр Роденберг. Психологический портрет».

Когда Клэр появляется в квартире, Бесси еще не вернулась со спектакля. Она смотрит на часы: начало второго. Ее соседка, видимо, все еще избавляется от адреналина в каком-нибудь баре.

Клэр достает из конверта тысячу долларов и раскладывает на подушке Бесси. От купюр все еще пахнет дымом сигарет доктора Лейхтман. На последней Клэр пишет губной помадой, взятой с туалетного столика Бесси: «Квартплата!»

Кладя помаду обратно, она видит среди флаконов смятую визитную карточку. Один уголок карточки оторван, видимо, для приготовления косяка. Берет ее и разглаживает.

Алан Голд

«Голд ассошиэйтс»

Юристы музыкальной индустрии

Адрес в Атланте.

«Алан, вы очень быстро это поняли».

«Я как-никак адвокат. Понимать, когда свидетель говорит неправду, – моя работа».

Вздохнув, Клэр достает из конверта еще пятьсот долларов. Потом переписывает с карточки адрес на лицевую часть конверта и запечатывает его.

На задней стороне пишет: «Надеюсь, с женой у вас все хорошо».

В семи милях от дома Клэр, на другой стороне Ист-Ривер, детектив Дербан ждет.

– Давай, – торопит он.

Майк Позитано открывает карты.

– Дама пик, пятерка треф, десятка треф, – произносит он, раскладывая их.

Фрэнк морщится. Сидящий по другую сторону стола Эдди Лоуэлл, худощавый человек сорока с лишним лет с седеющими волосами там, где они не вытерты лейтенантской фуражкой, громко смеется.

– Плохо дело, Фрэнк?

– Тьфу ты черт! – восклицает Дурбин. – Придется пасовать.

– Повышаю ставку на пять долларов, – говорит Уикс.

– Объявляется проход, – бормочет Эдди.

– Разве я объявлял? – спрашивает Уикс.

– По сути дела.

Пять долларов были взносом.

– Пятнадцать, – говорит уязвленный Уикс.

Эдди ловит взгляд Фрэнка. Лица обоих ничего не выражают, но этого взгляда достаточно, дабы понять, что у них одна и та же мысль.

– Повышаю на пятьдесят, – объявляет Фрэнк.

Через две минуты, когда появляется последняя трефовая карта Фрэнка, Уикс изумленно смотрит, как его деньги исчезают в нагрудном кармане Дербана.

– Замедленный блеф, – смеется Эдди. – Любимая уловка Фрэнка.

– Я выхожу из игры, – сообщает Уикс с жалким видом. – Не могу больше проигрывать за одну ночь.

Эдди зевает.

– Я тоже. Спасибо за игру, ребята.

Фрэнк хочет сказать: «Еще одну партию», но молчит. Это одно из правил, каким учишься в покере. Никогда не говори, чего хочешь. Поэтому когда мысль о возвращении домой становится мыслью о ходьбе под холодным дождем, ты ничего не говоришь. Лишь улыбаешься и произносишь: «Ну, до завтра, ребята. До утра».

* * *

В Сохо Кристиан Воглер тоже не спит. На нем шелковый халат, его лицо освещено холодным белым сиянием компьютерного экрана, пальцы бегают по клавиатуре.

Наступает пауза, в которой его слова уходят по тысячам миль стекловолоконного кабеля, каналу связи с Интернетом; затем другая, когда из какой-то точки мира идет ответное сообщение. Байты информации превращаются на экране его компьютера в слова, образы, мысли.

Ноздри Воглера раздуваются. Возбуждение расходится, словно действие наркотика, от коры головного мозга в центральную нервную систему. Но пальцы продолжают бегать, словно у пианиста на концерте, по стучащим пластиковым клавишам, создавая новые мелодии, слышать которые может только он.

Наутро Фрэнк появляется в ее квартире.

– Клэр, укладывай чемодан. Некоторое время ты сюда не вернешься.

– Куда мы едем?

– Конни хочет поселить тебя в жилье, более соответствующем твоей легенде. Декоратор выполняет для нас срочную работу.