Когда связь крепка - Блейк Пирс

– Да, но ревность супруга – классический мотив для убийства, – отметила Джен. – И неважно, есть у него алиби или нет, он мог нанять кого-то для этого.

Джен задумалась на мгновение, а потом добавила:

– Конечно, нам ещё нужно как-то объяснить первую жертву. Не уверена, что она вписывается в эту теорию.

Райли грустно вздохнула.

– Да, её можно вписать, – нехотя признала она. – Риз Фишер могла стать жертвой подражательного убийства. Её муж выглядит человеком неглупым. Он мог прочесть про предыдущее убийство и увидеть в нём возможность сделать убийство своей жены вторым в серии. Такое уже случалось.

Билл обескуражено хмыкнул.

– Или же, – предположил он, – Чейз Фишер может быть невиновен, а убийца – любовник Риз, воспользовавшийся тем же сценарием, который ты описала.

– Но мы не знаем, кто её любовник, – вставила Джен.

– И существует ли он вообще, – добавила Райли, покачав головой. – Мне не нравится ни одна из этих возможностей. Если Чейз Фишер или любовник его жены совершили второе убийство, то мы имеем дело с двумя преступниками – один из которых может планировать ещё одно убийство как раз в эту секунду. Если ни Фишер, ни любовник его жены не убийцы, то мы тратим драгоценное время на все эти размышления. На свободе серийный убийца, а мы ни на йоту не приблизились к тому, чтобы его остановить.

Больше сказать было нечего. Агенты доедали пиццу и пиво в тишине.

Наконец, Райли нарушила молчание:

– Что ж, возможно, завтра мы узнаем больше, когда поговорим с семьёй Ферн Брудер. Если удастся найти связь между двумя жертвами, это будет большой прогресс. А пока нужно хорошенько отдохнуть.

Райли позвонила администратору и попросила разбудить их утром. Агенты по очереди приняли душ и приготовились ко сну. Билл и Джен заняли кровати, а Райли улеглась на диване. Он был не очень удобным, но Райли приходилось спать и в более худших условиях.

Через несколько минут Райли услышала громкий храп Билла и тихое посапывание Джен.

Райли невольно позавидовала им. Она не могла закрыть глаз, не то что заснуть. Она продолжала думать о Чейзе Фишере и впечатлении, которое он произвёл на неё во время их визита.

Так почему он всё время напоминает ей Райана?

Ей в голову пришли слова, сказанные Фишером о том, что его жена завела любовника: «Мне кажется, в этом есть моя вина».

Почему же эти слова никак не дают Райли покоя?

Она лежала, уставившись в темноту, когда до неё начало доходить…

Возможно, Фишер напомнил ей не столько Райана, сколько…

Её саму.

Она вздрогнула от этой мысли.

Фишер чувствовал себя виноватым – или, по крайней мере, так он заявлял – в том, что жизнь Риз Фишер была полна грызущей, горькой скуки, заставившей её забыть о своём браке.

Неужели Райли чувствует то же по отношению к Райану?

Неужели она тоже считает, что каким-либо образом ответственна за его ошибки и измены?

«Нет, – подумала она. – Это бессмыслица какая-то».

В то же время она прекрасно понимала, что искать смысл в этом бесполезно. Иррациональная, необоснованная, подсознательная вина могла грызть её так же глубоко, как и вина, основанная на каких-либо реальных совершённых ею ошибках.

Всё логическое мышление мира перед этим бессильно.

Она почувствовала в горле комок отчаяния.

«Я не должна позволять себе это», – подумала она.

Но пессимистические мысли продолжали лезть ей в голову со всех направлений, она стала снова стала мучиться событиями последних двух дней – отъездом Лиама, надеждами Эприл пойти по её стопам и тревогой за то, может ли она быть матерью и агентом ФБР одновременно.

То было чувство такой ужасной и бессмысленной тщетности, что Райли пришлось сглотнуть комок отчаяния.

«Не плачь», – сказала она себе.

Ей бы совсем не хотелось рыданиями разбудить Билла и Джен.

Постепенно сон стал овладевать ею, но и он не принёс ей покоя.

Последнее, что она поняла перед тем, как заснуть, это что её ждут кошмары.

Мужчину передёрнуло от фотографий с жестокой сцены убийства, открывшихся на мониторе его компьютера.

Тело, привязанное к железнодорожным путям клейкой лентой, казалось манекеном без головы – пока он не открыл крупные планы шеи жертвы и не изучил, как в учебнике по анатомии, практически с хирургической точностью перерезанные трахеи, пищевод и позвоночник.

Потом он перешёл к изображениям головы, скатившейся с каменной насыпи. Выражение ужаса на лице женщины выглядело слишком диким и гипертрофированным, будто было нарисовано на голове манекена.

Но мужчина знал, что это всё абсолютно реально.

Ведь это было его рук дело.

Он привязал женщину в том месте, где она не могла уйти от судьбы. И он проделал это с той, другой, чьи фотографии тоже хранились на этом сайте.

Но он впервые видел результаты своих трудов: чтобы не быть пойманным, ему приходилось в спешке убираться с места преступления как можно дальше ещё до того, как его жертвы начинали приходить в сознание.

В общем-то он и не хотел смотреть на эти гнусные снимки – и уж точно он не хотел, чтобы они находились в открытом для всего мира доступе.

Но ему нужно быть осмотрительней.

То, что он сделал, было скверно – даже он не питал на этот счёт никаких иллюзий. И всё же…

«В каком мире мы живём?» – задумался он.

Это каким же должен быть человек, чтобы старательно сделать эти снимки и выложить их там, где на них может наткнуться даже маленький ребёнок?

Да, он болен, и он это знает.

Но он живёт в больном мире, где люди взращивают наихудшие свои страсти. Люди, которые сняли эти фотографии и выложили их в интернет, сделали это по собственной воле.

У него же не было выбора.

Он подчинялся силе, у которой был в плену, видениям и голосам, никогда не оставляющим его в покое.

Сейчас внутри него нарастала тошнота. Но от вида ли фотографий?

Нет, злобный дух снова начинал мучать его, как и вчера, и четыре дня до того. После убийства у Аллардта, где были сделаны те снимки, он поклялся никогда больше не делать этого. Он боролся с духом, пока ему не стало физически плохо.

А теперь?

«Борись с этим», – сказал он себе.

Конечно, одного вида того, что он натворил, должно быть достаточно, чтобы удержать его от повторения подобного.

Но уже сейчас он чувствовал, как боевой дух покидает его, всё тело пронзает резкая боль, а мозг разрывается от боли эмоциональной – боли, облегчить которую можно было лишь одним ужасным способом.