Юлий Цезарь - Филипп Фриман

Женщины, разойдясь по домам, рассказали своим мужьям о случившемся, и слух о невиданном святотатстве распространился по Риму. Святотатцем оказался Публий Клодий Пульхр, заносчивый и самонадеянный молодой человек из знатной семьи, то ли влюбленный в Помпею, жену Цезаря, то ли просто хотевший из честолюбия ее соблазнить. Так или иначе, он переоделся арфисткой и с помощью доверенной служанки Помпеи проник в ее дом. Римляне решили, что Клодий совершил неслыханное кощунство и повинен не только перед оскорбленными им, но и перед городом и богами. Клодию припомнили и прочие совершенные им беспутства и даже возможную преступную связь со своими сестрами. Однако Клодий пользовался известностью у городских популяров, ибо стоял на их стороне и вел непримиримую борьбу с оптиматами.

Цезарь тотчас же развелся с Помпеей, хотя ее вина не была доказана, а когда его спросили, почему он пошел на это, он ответил, что на его жену не должна падать даже тень подозрения. Даже если Цезарь любил Помпею, он не мог допустить, чтобы его политические противники потешались над ним как над обманутым мужем. Но он не стал сводить счеты и с Клодием, ибо не хотел лишиться поддержки городских популяров, считавших Клодия борцом с оптиматами. Цезарь счел, что несмотря на распутство, Клодий сможет ему пригодиться в будущем. Преторство Цезаря подходило к концу, он собирался стать наместником Дальней Испании и потому предоставил право привлечь к суду Клодия Цицерону и его соратникам по сенату.

В то время когда Цезарь готовился уехать в Испанию, Помпей, шесть лет проведя на полях сражений, триумфально завершил военные действия на Востоке, присоединив к Риму новые земли. К всеобщему удивлению и к немалому довольству сената, Помпей, закончив кампанию, распустил свою армию и направился в Рим в сопровождении только небольшой свиты, как будто возвращался из обычного путешествия. Он мог бы подобно Сулле ввести свое войско в Рим, стать диктатором и расправиться со своими политическими противниками. Красс, опасавшийся именно этого, когда Помпей только высадился в Брундизии, взял с собой детей, деньги и уехал из Рима. Однако Помпей о диктаторстве даже не помышлял. Он рассчитывал войти в Рим триумфатором, после чего заняться политической деятельностью и добиться руководящей роли в сенате. В случае неудачи Помпей сумел бы опять собрать войско из верных ему солдат, но такого намерения у него не было.

После того как Помпей прибыл в Рим, он предложил принять два закона — о присоединении к Риму завоеванных территорий и о предоставлении отличившимся в боях ветеранам земельных наделов. Сенат ответил бесконечными процедурными проволочками, и тогда Помпей внес законопроекты в народное собрание, но оптиматы с помощью своих сторонников их заблокировали. Помпей ответил презрительным безразличием и свои предложения отозвал, надеясь их провести, когда ситуация изменится к лучшему. Сулла никогда не смирился бы с поражением, а Помпей отступил, но только на время.

Когда Помпей направлялся из Брундизия в Рим, Цезарь спешил в Испанию. Перед отъездом, так как он не сумел прийти к соглашению со своими заимодавцами, ему пришлось обратиться за помощью к Крассу, самому богатому римлянину. Крассу нужна были сила и энергия Цезаря для возможной борьбы с Помпеем, поэтому он удовлетворил требования наиболее настойчивых кредиторов Цезаря и дал ему возможность уехать.

Рассказывают, что когда он перевалил через Альпы и проезжал мимо невзрачной деревушки с убогими домиками, один из спутников Цезаря со смехом спросил у него, неужели и в этих мрачных краях существует борьба за власть и влияние в обществе, на что Цезарь ответил (уподобившись Сатане из поэмы Мильтона «Потерянный рай»[16]): «Я предпочел бы быть первым здесь, чем вторым в Риме»[17].

Деятельность Цезаря в Дальней Испании явилась прологом его будущего завоевания Галлии. Цезарь знал, что его политическая карьера зависит от успехов в Испании, и понимал, что его свершения помогут ему не только претендовать на пост консула, но и расплатиться с многочисленными долгами. Цезарь начал с того, что повелел лузитанцам, населявшим Герминианские горы, занимавшимся скотоводством и промышлявшим также разбоем, покинуть их горные поселения и отправиться на равнину, где и осесть. Цезарь знал, что лузитанцы не подчинятся, но отказ их даст ему повод для вооруженного выступления. Так и случилось, и Цезарь двинул свою армию в горы. Лузитанцы надеялись разбить армию Цезаря так же легко, как и предыдущие выступавшие против них войска римлян, возглавлявшиеся бездарными полководцами. Когда римляне приблизились к расположению лузитанцев, те пустили на римлян свои стада, рассчитывая, что римляне удовлетворятся легкой добычей, погонят стада в свой лагерь, и тогда их можно застать врасплох и разбить. Но Цезарь прибыл в Испанию не за овцами. Его легионы быстро сломили сопротивление лузитанцев, которым пришлось отступить к побережью Атлантики. Там оставшиеся в живых лузитанцы в спешке переправились на ближайший остров. Цезарь отправил по их следам небольшой отряд, предоставив солдатам несколько имевшихся у него лодок. Римляне стали высаживаться у мола, но они не учли важного обстоятельства: в Средиземном море во время прилива вода поднимается лишь на несколько дюймов, а в Атлантике — на несколько футов, да и прибывает стремительно. Римляне оказались в воде, и островитяне их без труда перебили. Тогда Цезарь послал в Гадес за кораблями, а когда те подошли, переправился со своим войском на остров и добил лузитанцев. Затем Цезарь повел свой флот к северо-западному побережью Испании, населенному каллаиками, ранее не подвластными римлянам. Когда флот Цезаря появился у Бригантия, города каллаиков, те сдались без боя.

Достигнув успехов в делах военных, Цезарь занялся делами гражданскими, и тоже небезуспешно. Он быстро установил согласие в городах и уладил бесконечные споры между римскими кредиторами и испанскими должниками. Цезарь не мог ущемить права римских всадников, ссужавших деньги испанцам, и потому не стал воплощать в жизнь план Катилины, обещавшего аннулировать все долги. Вместо этого он предписал, чтобы каждый должник отдавал из своих ежегодных доходов заимодавцам две трети, пока таким образом долг не будет погашен.

В Дальней Испании Цезарь наконец-то разбогател. Позднеклассические историки (правда, многие из которых относились к Цезарю негативно) писали, что он наложил огромную контрибуцию на испанские города, а некоторые просто разграбил. Так ли было в действительности, сказать затруднительно, но не вызывает сомнения, что Цезарь в Дальней Испании нажил немалые деньги и дал к тому же обогатиться своим солдатам, которые провозгласили его императором, то есть полководцем, одержавшим много славных побед. Стоит также отметить, что в Испании Цезарь познакомился со многими влиятельными людьми, включая Луция Корнелия Бальба, уроженца испанского Гадеса. Несколько лет до этого Бальб служил у Помпея и благодаря его помощи обрел статус римского гражданина; со временем Бальб станет весьма полезным Цезарю человеком.

Ранней весной следующего года Цезарь направился в Рим, где надеялся быть избранным консулом. Но Цезарь заслуживал и триумфа, торжества в честь победоносного полководца, которое считалось высшей честью военачальника. Триумф мог состояться только по инициативе сената, но там задавали тон оптиматы, которые Цезаря ненавидели. Они знали, что триумф лишь упрочит его известность среди простого народа. Но несмотря на враждебное отношение к Цезарю, оптиматы не могли не признать его военных заслуг и потому не решились отказать ему в торжестве.