Юлий Цезарь - Филипп Фриман

Обнаружив, что многие знатные римляне взяли ссуду у казначейства, но и не думают ее возвращать, Катон привлек их к суду, невзирая на их положение в обществе. Также он, обвинив в убийстве, привлек к суду тех, кто во время проскрипций Суллы получал из государственной казны деньги за головы римских граждан. Подсудимых набралось больше количество, и поэтому для разбирательства этих дел пришлось привлечь дополнительных судей, набрав их из бывших эдилов, в число которых вошел и Цезарь. Римлян, нажившихся в правление Суллы на убийствах людей, как правило, презирали, но никто до Катона не решился привлечь их к суду. У Цезаря было мало причин питать к Катону расположение, но его деятельность на посту квестора он одобрил.

Добрые новости поступили на следующий год, когда племянница Цезаря Атия родила мальчика, названного Октавием (будущего императора Августа), но именно события вне семьи позволяют назвать 63 год самым важным и наполненным событиями в ранней политической карьере Цезаря. До этого в течение десяти лет он исполнял обязанности понтифика, члена верховной коллегии жрецов, которая хоть и занимала центральное место в римском государственном культе, имела небольшое политическое влияние. Коллегию эту возглавлял верховный понтифик (эта должность была пожизненной), гораздо более влиятельное лицо. Он осуществлял надзор за фламинами и весталками, издавал установления, касавшиеся религиозной жизни страны, имевшие силу закона, и представлял в сенате понтификов. В его распоряжении была своя резиденция, располагавшаяся на Форуме напротив дома весталок, в которой хранились сакральные раритеты и архив верховных понтификов.

В 63 году умер очередной верховный понтифик, престарелый Квинт Метелл Пий, один из бывших приверженцев Луция Суллы. Верховным понтификом мог стать только государственный человек с безукоризненной репутацией, и претенденты на эту должность нашлись — Квинт Лутаций Катул (поддержавший Цезаря, когда тот выставлял изображения Мария на Капитолийском холме) и Публий Сервилий Исаврийский (бывший римский военачальник в Малой Азии).

Им конкуренцию внезапно составил Цезарь. Казалось, что человеку, не поднявшемуся в своей карьере выше эдила, претендовать на столь высокую и почетную должность является подлинным безрассудством. Но Цезарь не был глупцом. Несомненно, он оценил политическую ситуацию в Риме, тщательно взвесил свои шансы и только после этого решился рискнуть. Уже имея большие долги, он их значительно увеличил — ему нужны были деньги для подкупа избирателей. Чтобы стать верховным понтификом, следовало заручиться поддержкой девяти триб из семнадцати, наделенных правом такого голосования. Получить поддержку городских триб Цезарю было не по карману, поэтому он сделал ставку на небольшие провинциальные трибы. Подкуп избирателей считался обычным делом, главным являлось не попасться на взяткодательстве. С помощью своих приверженцев и агентов Цезарь привлек на свою сторону необходимое число триб, и его соперник Лутаций Катул, опасаясь неясного исхода борьбы, предложил Цезарю крупную сумму денег, если он откажется от соперничества. Цезарь отверг предложение и взял еще большую сумму в долг.

Мать Цезаря хорошо понимала, в каком затруднительном положении он оказался. Если он проиграет выборы, его кредиторы не станут с ним церемониться, и его политическая карьера на этом закончится. В день выборов, прощаясь со своей матерью, которая прослезилась, провожая его до дверей, Цезарь поцеловал ее и сказал: «Сегодня, мать, ты увидишь своего сына либо верховным жрецом, либо изгнанником»[11].

Цезарь выиграл выборы с большим преимуществом, победив даже в трибах, считавшихся оплотом его соперников, и в конце дня явился домой верховным понтификом. Вскоре он перевез всех своих домочадцев вместе с воспоминаниями о тридцатисемилетней жизни в Субуре в свою резиденцию в центре столицы. Риск оправдался — Цезарь стал влиятельным человеком в политической жизни Рима.

Должность верховного понтифика не помешала Юлию Цезарю участвовать в политической жизни Рима. Одним из его ближайших союзников по низвержению насаженной Суллой системы государственного устройства, защищавшей привилегии оптиматов, стал народный трибун Тит Лабиен. Как и Помпей, Лабиен был родом из Пицена, области, расположенной на восточном побережье Италии, и являлся ревностным сторонником полководца, все еще воевавшего на Ближнем Востоке. Пятнадцать лет назад Лабиен служил короткое время вместе с Цезарем в Киликии, когда они под началом Исаврика боролись с пиратами. Лабиен уже сотрудничал с Цезарем, они добились изменения порядка избрания верховного понтифика — если раньше он избирался коллегией понтификов, то теперь стал избираться народным голосованием. Теперь Цезарь и Лабиен стали вынашивать план ущемления власти римской аристократии. Столетием раньше такую попытку делали братья Гракхи, но встретили мощное сопротивление оптиматов и в конце концов были убиты. Такая же участь могла постигнуть и Цезаря. Не одни Цезарь и Лабиен старались урезать привилегии оптиматов. Красс внес закон об аграрной реформе, предусматривавшей новый порядок распределения общественного земельного фонда, но закон отклонили, чему способствовал Цицерон.

Тогда Цезарь и Лабиен избрали другой, необычный путь борьбы с оптиматами. Они обвинили в убийстве престарелого сенатора Гая Рабирия, сторонника оптиматов. В сотом году Рабирий участвовал в убийстве народного трибуна Сатурнина, возглавившего мятеж. Сенат тогда спешно издал декрет, которым поручил Марию покончить с мятежниками, и тот заключил Сатурнина вместе с его сторонниками в тюрьму на Капитолийском холме. Пока сенат решал, что делать с бунтовщиками, толпа, возглавлявшаяся Рабирием, вломилась в тюрьму, и Сатурнин был убит без суда. Сенат закрыл глаза на это бесчинство. И вот теперь спустя почти сорок лет Цезарь и Лабиен обвинили Рабирия в предумышленном убийстве народного трибуна. Разумеется, им не было особого дела до давнишнего преступления — Цезарь и Лабиен решили бросить вызов сенату, издававшему декреты, позволявшие расправляться с римскими гражданами без судебного разбирательства.

Чтобы избежать длительного процесса, который можно было и проиграть, Цезарь и Лабиен настояли на том, чтобы дело Рабирия рассматривал суд, состоящий всего из двух человек, один из которых по жребию выносил приговор. Такой суд существовал в Риме в давние времена, но римляне свято чтили традиции, какими бы древними они ни были, и редко отказывались от них. Цезарь стал на процессе одним из двух судей, ему же выпало и вынести приговор. Рабирий был признан виновным и приговорен к распятию на кресте на Марсовом поле. К счастью для осужденного, согласно той же давней форме судебного разбирательства, вынесенный вердикт можно было обжаловать в центуриатных комициях, что и случилось. Апелляция, по всей вероятности, была бы отклонена, ибо костяк этих комиций составляли плебеи, но Рабирия спас Метелл Целер, приверженец оптиматов. Он знал, что, согласно опять же вековому обычаю, во время сбора центуриатных комиций, формировавшихся из солдат, на Яникульском холме поднимают флаг, свидетельствующий о том, что на город не движется неприятель и собрание может спокойно работать. Так вот, Метелл Целер сорвал работу собрания, опустив флаг. Решив, что Риму угрожает опасность, собрание разошлось, не приняв решения. Дело Рабирия было пересмотрено в обычном суде, и, благодаря Цицерону, защищавшему подсудимого, его оправдали. Тем не менее Цезарь и Лабиен достигли поставленной цели. Сенат понял, как опасно издавать необдуманные декреты, в особенности если они ущемляют права римских граждан. Стоит добавить, что Цезарь вряд ли хотел смерти Рабирия. Даже возможно, что это он надоумил Метелла спустить флаг на Яникульском холме. Главным для Цезаря было завоевать популярность у простого народа.