Первые шаги к Богу - Павел Островский

прошлое воскресенье, а так часто «нельзя». Не только можно, но в идеале так и должно быть. И если человек становится ближе к Богу, он это понимает и стремится причащаться каждое воскресенье. У нас нет выбора «хочу или не хочу». Христос предложил себя всем. Это важно осознать по крайней мере тем, кто крещен в православие. Выбор у нас только такой: соглашаюсь я на предложение Христа соединиться с Ним или отказываюсь. Поэтому на священнике, не допускающем человека к причастию, лежит огромная ответственность, но и христианин, не стремящийся причащаться, должен понимать, Кому он отказывает. Если я без серьезных оснований, а просто в силу своего эгоизма и лени отказываю в чем-то ребенку, жене, другу, это тоже плохо, потому что в отношениях появляется трещина, но моя жизнь всё же не в их руках, и уж точно не в их руках мир загробный. Когда же я отказываю Христу, веря, что Он Бог, я отказываю Тому, от Кого зависит вся моя жизнь.

ОТ ДРЕВА ЖЕ, ЕЖЕ РАЗУМЕТИ ДОБРОЕ И ЛУКАВОЕ, НЕ СНЕСТЕ ОТ НЕГО (Быт. 2:17)

Понимаю, когда у человека маловерие. Помните разговор Христа с отцом бесноватого перед тем, как Он этого отрока исцелил?

«Иисус сказал ему: если сколько-нибудь можешь веровать, всё возможно верующему.

И тотчас отец отрока воскликнул со слезами: верую, Господи! помоги моему неверию» (Мк. 9:23–24).

Я уверен, что и если сегодня кто-то, обращаясь к Господу, так же искренне произнесет эти слова, Господь примет этого человека. Он же не отказывается от соединения, но просит прощения у Господа за то, что пока еще многого не понимает. Когда со мной люди делятся такими переживаниями, у меня не возникает сомнений в том, что они могут и должны соединиться с Господом. Всегда допускаю такого человека к причастию.

Вспомните: ученики три с половиной года ходили с Ним, а когда Его схватили, разбежались, и Петр трижды отрекся. А вспомните этот эпизод: «Филипп сказал Ему: Господи! покажи нам Отца, и довольно для нас.

Иисус сказал ему: столько времени Я с вами, и ты не знаешь Меня, Филипп? Видевший Меня видел Отца; как же ты говоришь, покажи нам Отца?» (Ин. 14:8–9).

Не всё понимали даже апостолы! И я не всё понимаю. Что-то не понимаю, потому что это тайна, а что-то, наверное, потому, что мозгов не хватает. Ну кто из христиан дерзнет сказать, что он всё понимает про нашу веру? Но когда думают, сегодня идти причащаться, или через неделю, или через две… Неправильно это. Должен быть страх Божий. В хорошем смысле. Пусть ты не до конца веришь, но если есть крупицы веры, Господь тебя слышит. И не стоит относиться к этому легкомысленно.

Что возглашает священник перед причастием: «Со страхом Божиим и верою приступите». Да, не хватает страха, не хватает веры, но надо хотя бы смотреть в ту сторону. А что получается, если не смотреть, читаем у апостола Павла: «Ибо, кто ест и пьет недостойно, тот ест и пьет осуждение себе, не рассуждая о Теле Господнем. Оттого многие из вас немощны и больны и немало умирает» (1 Кор. 11:29–30). Причастие не просто символ любви и единства. Это и есть любовь, это и есть единство. Может, не хватает ума и веры, чтобы это понять, вместить, но в этом вся Церковь – в Чаше. Многие даже не знают, что по-другому Церковь называется Тело Христово. Мы причащаемся Тела Христова, и все мы, кто со Христом соединился, за счет того, что в нас Тело и Кровь Христовы, единое Тело. Поэтому и говорим, что мы братья и сестры во Христе.

Из самого слова «таинство» понятно, что происходящее – тайна, его невозможно объяснить рационально. Да, даже некоторые богословы пытаются, но я не люблю читать и слушать такие рассуждения. Тайна на то и тайна, чтобы многое было непонятно, таинственно. Как в браке: «И сказал: посему оставит человек отца и мать и прилепится к жене своей, и будут два одною плотью» (Мф. 19:5). Как могут два человека стать одной плотью? Биологически это невозможно. Каждый до конца своей земной жизни остается в своей плоти, мужчина остается мужчиной, женщина женщиной. Имеется в виду верность друг другу до конца, духовное и душевное единство, которого в идеале должны достичь супруги. В этом смысл брака. А достигается это единство любовью. Так и со Христом: в таинстве причастия мы соединяемся с Ним, потому что Он нас любит и мы любим Его или, что по нашей немощи бывает чаще, хотя бы стремимся полюбить.

Еще одну тему, связанную с причастием, мне неприятно затрагивать, но придется, потому что от людей нецерковных часто приходится слышать такой вопрос, а иногда и упрек: вы что, каннибалы? Опять процитирую Евангелие:

«Я хлеб живой, сшедший с небес; ядущий хлеб сей будет жить вовек; хлеб же, который Я дам, есть Плоть Моя, которую Я отдам за жизнь мира.

Тогда Иудеи стали спорить между собою, говоря: как Он может дать нам есть Плоть Свою?

Иисус же сказал им: истинно, истинно говорю вам: если не будете есть Плоти Сына Человеческого и пить Крови Его, то не будете иметь в себе жизни.

Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь имеет жизнь вечную, и Я воскрешу его в последний день.

Ибо Плоть Моя истинно есть пища, и Кровь Моя истинно есть питие.

Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь пребывает во Мне, и Я в нем.

Как послал Меня живой Отец, и Я живу Отцем, так и ядущий Меня жить будет Мною.

Сей-то есть хлеб, сшедший с небес. Не так, как отцы ваши ели манну и умерли: ядущий хлеб сей жить будет вовек» (Ин. 6:51–58).

Под видом хлеба и вина мы вкушаем Плоть и Кровь Христа, причем Христа воскресшего. Первый раз Он причастил Своих учеников за три дня до Своего Воскресения и за день до распятия, но мы вкушаем Плоть и Кровь воскресшего Христа. И их Он причастил именно Плотью и Кровью Себя воскресшего. Как это возможно? Никто не сможет объяснить, потому что это Тайна. И как хлеб и вино прелагаются в Тело и Кровь, тоже Тайна. Но прелагаются. Все мы знаем, что есть люди, зависимые от алкоголя, и для всех них единственный способ не деградировать и не погибнуть от своей зависимости, а преодолеть ее