Пропавший лайнер : фантастические произведения [сборник] - Гарри Гаррисон

— Сегодня прилетает из Голландии. Таким образом, свою часть договоренностей мы полностью выполнили. Оружие на корабле, который находится в Тихом океане, неподалеку от южноамериканского побережья, как вы и просили. Требуемые образцы представлены…

— Их еще не проверили в деле, — вмешался адмирал.

Хвоста недовольно скривил губы, отмел это замечание, как совершенно неуместное.

— Образцы здесь, эксперт по алмазам прибывает сегодня. Как пройдет оплата и поставка?

— Это очень деликатные вопросы, — мягко заметил Стресснер.

— Позвольте с вами не согласиться, господин президент. Вопросы эти не деликатные, но опасные. Одни не любят платить, другие — поставлять оплаченный товар. Этих опасностей следует избегать. Попросту говоря, господин президент, господин адмирал, мы доверяем вам не больше, чем вы — нам. Так как вы намерены расплатиться и получить оружие?

— Адмирал, не желаете выпить со мной бокал вина? — Стресснер отодвинул кресло и встал. Помощники поспешили отодвинуть кресло адмирала, помогли ему подняться. Оба диктатора вышли, более не сказав ни слова торговцам оружием.

— Наглецы! — Аурелия бросила блокнот на стол, заваленный оружием. — Это же оскорбительно! Хвоста холодно улыбался в спины военных.

— Оскорбления меня не трогают. Только оплата. И им нужен этот товар. Ты принимаешь все слишком близко к сердцу.

Только один человек остался с ними — майор де Лайглесия.

— Я участвовал во всех переговорах, связанных с этой сделкой. Позвольте объяснить, но не здесь. Я трое суток не спал, готовя ваш визит и доставку этих ящиков. Давайте найдем какое-нибудь местечко, где мы можем посидеть, выпить, и я расскажу вам, что уже сделано.

— Хорошо бы не только выпить, но и закусить, — пробурчал Хвоста. — Но я должен все знать. Этот бизнес стоит больших денег, и задержка повышает цену.

— Пожалуйста, мистер Хвоста, не волнуйтесь. Я в курсе всех подробностей. Некоторые, возможно, вам очень даже понравятся.

— Это вы о чем? — подозрительно спросил он.

— О том, что вам предстоит насладиться морским круизом на лайнере «Ка-Е-Вторая». А теперь, пожалуйста, сюда.

* * *

Сержант Прадера с презрением наблюдал за сменой часовых у президентского дворца. Какие они расхлябанные, неорганизованные. Хороша нынче элитная гвардия! Ботинки не чищены, пуговицы не драены, да и многим следовало бы постричься. Даже у офицеров внешний вид оставлял желать лучшего.

Высокий, крепкого сложения, смуглый, с коротко стриженными жесткими волосами сержант стоял в воротах и мрачно смотрел на марширующих мимо солдат. «Одна неделя, — думал Прадера, — и я привел бы их в норму. Одна неделя, которую они не забыли бы до конца своих дней, даже если б прожили сто лет. Эти люди — позор армии». Его взгляд прожигал насквозь, и даже офицеры предпочитали смотреть прямо перед собой, чтобы, упаси бог, не встретиться с ним глазами. В армии все знали сержанта Прадеру. Никто не чувствовал себя спокойно в его присутствии.

Сержант являл собой символ старой армии. Он был старше многих генералов, но никто не решался спросить, сколько ему лет, или заглянуть в архивы. Все знали, что сержант останется на службе, пока не умрет. Если такое вообще могло случиться. О нем чего только не рассказывали. Многие солдаты облегченно вздохнули, когда он получил повышение по службе. Теперь он занимался обеспечением безопасности дворца, и его железную руку чувствовали только те, кто непосредственно ему подчинялся. Он организовал утренний конвой из аэропорта во дворец, хотя кто-то из офицеров и считал, что это его заслуга. В парагвайской армии все делалось тремя способами, правильно, не правильно и как считал нужным сержант Прадера.

Сержант подождал, пока сменятся часовые, его холодный взгляд не отпускал сдавших вахту, пока за ними не закрылась дверь караульного помещения. Новые часовые с каменными лицами стояли навытяжку и молились святой Деве и святому Фоме, покровителю Парагвая, чтобы их миновал леденящий взгляд сержанта Прадеры. И все вздохнули с облегчением, когда он повернулся и направился к западному крылу складского здания.

С суровым лицом, тяжелым шагом сержант поднялся по лестнице. Если кто-то и был в этой части здания, то они удрали, заслышав его приближение. Но он знал, что, кроме него, никого нет. Не мог не знать, поскольку так организовал работу, что мало кому находилось здесь дело и только в его присутствии. В западном крыле хранились важные армейские архивы. Соблюдение режима секретности стояло на первом месте.

Сержант верил в режим секретности и порядок, зачитывал приказы так часто, что его подчиненные заучили их наизусть. Никто не мог появиться на этом этаже после того, как прошлым вечером сержант покинул его. Тонкая черная нитка, натянутая на уровне лодыжек на плохо освещенной лестнице, подтверждала, что приказа никто не ослушался. Как и две другие, также натянутые сержантом на стратегических позициях. Другого сержант и не ожидал, но полагал, что дополнительные меры предосторожности никогда не повредят. Он прошел в конец коридора, к дальней двери, отпер все четыре замка. Открыл дверь, закрыл за собой, запер на все замки и направился в следующую комнату, окна которой выходили на президентскую площадь. У дальней стены стояло электронное оборудование. Сержант посмотрел на него и удовлетворенно кивнул.

Наиболее важной частью обстановки был лазерный микрофон, установленный напротив окна. Последнее было открыто, в отличие от ставен из горизонтальных деревянных реек. Одна рейка сломалась и повисла вертикально, требуя замены. Но в президентском дворце ремонтникам и без нее хватало работы. Однако в ставне образовалась щель, в которую и нацелился лазер. Сержант, как всегда, посмотрел в прицел и, как всегда, убедился, что лазер наведен правильно. По другую сторону площади находились окна конференц-зала, в котором проводились самые секретные совещания.

Сержант лично руководил установкой стальных листов внутри окон, с тем чтобы работу сделали, как должно. Но в процессе кто-то разбил одно стекло. Поскольку сержант не приказал солдатам заменить разбитую панель, никто этого и не сделал. И луч когерентного света, посылаемый лазером через всю площадь, упирался в стальной лист, не прикрытый стеклом.

Сержант до сих пор с благоговением смотрел на чудо-машины, которыми его снабдили. Ему сказали, что лазерный луч возвращался назад и принимался тем же устройством. Что голоса в конференц-зале вызывали вибрации в стальном листе и эти вибрации воспринимались лучом и машинами в этой комнате. Он восторгался ими и, естественно, не имел ни малейшего понятия о принципах их работы. Его это не интересовало, поскольку машины функционировали. Он настроил их, как ему и сказали, и работали они, как положено. И слава богу.

Он сел перед машинами, перемотал назад пленку. Ему сказали, что машины включались автоматически, на звук голоса. Если в конференц-зале кто-то говорил, слова тут же записывались. Так что сержанту оставалось только удивляться этому маленькому чуду, сотворенному человеческим гением. Он прокрутил пленку до отметки, фиксирующей первую запись этого дня, и надел наушники. Ему хотелось послушать, о чем говорят в конференц-зале.