Пропавший лайнер : фантастические произведения [сборник] - Гарри Гаррисон

— Какие милые люди.

— Да. Само собой. Но самое интересное еще впереди. Прямых улик, конечно, нет, но есть немало косвенных, указывающих на существование центра, объединяющего сбежавших нацистов. Через этот центр проходят крупные суммы денег. Немцы — очень организованная нация. Даже в массовые убийства они внесли элементы упорядоченности. И помните, из захваченных стран вывозились огромные богатства. На миллионы, скорее, на миллиарды долларов. Такие деньги не хранят закопанными на заднем дворе. Разумеется, многие нацисты прихватили с собой крупные суммы. Но я сейчас говорю о действительно больших деньгах. И эти двое, Хартиг и Эйтманн, вроде бы находятся среди тех, кто ими распоряжается. По слухам, они получают приказы непосредственно от небезызвестного доктора Иоахима Вилгуса.

— Вилгуса? Не слышал такой фамилии.

— Мало кто о нем знает. Вилгус был правой рукой Альбрехта Шпеера, экономического гения, который обеспечил финансирование Третьего рейха. Вначале все было довольно просто, потому что большие корпорации, вроде «Крупна», интересовало лишь получение максимальной прибыли. Поэтому они словно и не замечали, откуда бралась рабочая сила, необходимая для нормального функционирования заводов и фабрик. Но война продолжалась, денег требовалось все больше, потому что авиация союзников планомерно уничтожала немецкую промышленность. Вот тут на сцену и вышел герр Вилгус. Он отвечал за новые, неординарные источники финансирования. По его приказам в концентрационных лагерях из голов трупов вышибались золотые зубы, волосы с этих же голов шли на набивку матрацев, из человеческого жира изготавливалось мыло, в дело пускалось все, и с хорошей прибылью.

— Это… отвратительно. — Диаса передернуло. — Я не знал, что люди могут так низко пасть. В моей стране пытки и убийства — обычное дело… но это… это коммерциализация зла.

— Люди забывают. — Хэнк помрачнел. — Или они слишком молоды, родились после войны. Она для них — история, как Чингисхан и Наполеон. Но забывают не все. Еще живы те, у кого на руках вытатуированы номера, которым снится ужас концентрационных лагерей. И миллионы умерших были бы живы, если бы немцы с такой решительностью не создавали тысячелетний рейх. Ваши южноамериканские диктаторы известны пытками и экзекуциями, но, слава богу, по масштабам убийств они никогда не сравнятся с нацистами.

В кабинете повисло долгое молчание, которое нарушил Диас:

— Расскажите мне о нацистах, которые выжили.

— Как я и говорил, немцы — высокоорганизованная нация, — продолжил Хэнк, изо всех сил стараясь изгнать эмоции из голоса. — Поэтому многое, если не все, стало известно широкой общественности в ходе судов над военными преступниками. Но к тому времени Вилгус испарился. Он всегда старался держаться в тени. У нас есть только одна его фотография, и очень старая. Поскольку работал он во многих странах, потребовались годы, чтобы получить представление о его финансовых операциях. После крушения Третьего рейха в его руках оказались огромные средства. Когда исход войны стал ясен даже слепым, многие высшие чины режима, вроде Геринга, начали искать способы спасения награбленного. Вилгус стал их посредником. Через него открывались счета в швейцарских банках, продавались произведения искусства, вывозились из Германии золото и драгоценности. Вот почему этим человеком так интересуются. Война давно закончилась, многие преступники умерли от старости или третичного сифилиса. Но украденные ценности по-прежнему существуют. Их поиски продолжаются, и всякий раз ниточка рано или поздно приводит к Вилгусу. А Хартиг и Эйтманн, как вы поняли, непосредственно с ним связаны. За ними необходимо организовать постоянное наблюдение, слежку…

— В надежде, что они выведут вас на самую крупную рыбу?

— Именно так.

— Но эти люди и сами могут оказаться неплохой добычей. Есть вероятность, что они перевозят большие ценности?

— Да. И я знаю, что кое-кто очень интересуется этими людьми. Вы что-нибудь знаете об израильской разведке?

— Ничего.

— То, что я вам скажу, не является секретом, эти сведения — достояние широкой общественности. Организация, которая называется «Аман», в основном занимается сбором информации, анализирует сведения, стекающиеся из всех источников. Результаты ее работы используют в «Шин Бет», это контрразведчики, так же как и в «Моссаде», наиболее мощном компоненте израильской разведывательной структуры. Именно сотрудники «Амана» опознали этих двух немцев, хотя о трех молодых они пока ничего не нашли. Как только это произошло, в дело вступила «Моссад». Они не говорят, чем это вызвано, но мы можем догадаться. Пошла крупная игра. Хотя лично я не знаю, кто в ней участвует.

Диас сухо улыбнулся.

— Вы уж извините меня, мистер Гринстайн, но если вы этого не знаете, то кто знает? Вы позвонили мне, да так скоро, что я не успел доехать до дома.

— По настоянию других. Я упомянул вам лишь несколько разведывательных организаций. Некоторые очень заинтересовались этими нацистами. Меня убедительно попросили получить у вас дополнительную информацию.

— Вы ее получили.

Хэнк Гринстайн потер подбородок, вздохнул.

— Получил, но это не означает, что я могу выдвинуть логичную версию. Южноамериканский диктатор, пара престарелых нацистов, которые в Южной Африке садятся на английский корабль…

— И американский адвокат еврейского происхождения в паре с находящимся в изгнании парагвайским политиком. Любопытная комбинация.

— Прямо-таки ирландское рагу! — Хэнк Гринстайн засмеялся собственной шутке. Леандро Диасу пришлось улыбнуться.

— Боюсь, я не очень знаком с английской кухней, мистер Гринстайн.

— Хэнк, пожалуйста. Такого блюда, конечно, нет. Это термин, использующийся, когда намешано так много всего, что ничего невозможно понять.

— Это точно. Для того чтобы разобраться, нам потребуется дополнительная информация. Нам бы очень хотелось знать, где находится сейчас майор Хосе де Лайглесия. Он покупал билеты на «Ка-Е-Вторую». Он знает ответы на некоторые вопросы, которые ставят нас в тупик.

— Я передам вашу просьбу, и его поищут. Если найдут, я дам вам знать.

— Пожалуйста, и мы не останемся в долгу. Позвоните мне завтра в это же время, и мы договоримся о новой встрече. Постоянные контакты нам не помешают.

— Безусловно. Тогда до завтра. Я обязательно позвоню.

На прощание они обменялись рукопожатием, и Диас отбыл. Хэнк выждал минуту, потом подошел к двери, чуть приоткрыл ее. Убедившись, что коридор пуст, закрыл дверь, запер на ключ, вернулся к столу, сел.

— Он ушел, — возвестил он.

Дверь в соседний кабинет открылась, вошел тощий, смуглолицый мужчина с черными волосами и крючковатым носом. Выглядел он, как араб, прекрасно говорил на арабском и часто выдавал себя за араба. Большинство знакомых знали его как Узи Дрезнера. Эти имя и фамилия могли быть такими же вымышленными, как и все другие, которыми он пользовался. При том, что он старался не светиться, а его фотографии никогда не публиковались в газетах, в определенных кругах он был личностью известной. Узи работал в тесном контакте с Симоном Визенталем и, по слухам, спланировал операцию по доставке Эйхмана в Израиль. Его последним достижением стало успешное завершение поисков оберштурмбаннфюрера Рауффа, обнаруженного в чилийском городе Пунта-Аренас. Рауфф нес ответственность за уничтожение ста тысяч евреев, и искать его начали сразу после войны. Присутствие Узи в кабинете Хэнка наглядно показывало, какое внимание уделяется фотографиям.