Забытые союзники во Второй мировой войне - Сергей Брилев

А вот власть имущие чаще были настроены скептически. С одной стороны, они не знали, что, например, отправляя в Мексику следующего посла, Коллонтай, Сталин сказал ей «не поддаваться ложным представлениям о нарастающей революции, [а] укреплять дружеские отношения»{34}. В принципе, куда уже более примирительный тон? Однако, строго говоря, содержание этой закрытой инструкции было «латинам» неведомо, и до поры до времени они о таком пацифизме советских «нигилистов» могли только догадываться.

Но, с другой стороны, в Латинской Америке читали вполне себе очевидное заявление наркома иностранных дел Г. В. Чичерина корреспонденту аргентинской газеты «Ла Насьон» о том, что «инициатива любой южноамериканской страны» по вопросу установления отношений с СССР «встретила бы с нашей стороны понимание и поддержку»{35}. И тем не менее, в среде латиноамериканских власть имущих по отношению к СССР превалировал именно скептицизм. Почему? Как представляется, дело было не только в общем настрое, но и в деталях.

Особую роль в том, чтобы Латинская Америка прониклась трудно исправимым скетицизмом, сыграла такая вроде бы периферийная даже по тамошним меркам страна, как… Парагвай.

Где это?

Парагвай — это страна-загадка между Аргентиной, Боливией и Бразилией. Туда и сегодня добраться непросто.

Судя по тому, что и кого увидел там я, заселена эта страна исключительно интровертами. С другой стороны, бурная история этой удивительной южноамериканской республики свидетельствует о том, что я ошибаюсь: по идее, парагвайцы — редкие пассионарии.

Истина, как водится, — где-то посередине.

На самом деле, с точки зрения глобальной военно-политической истории, Парагвай — действительно никакая не периферия. Ещё на рубеже XIX–XX веков именно на территории Парагвая состоялись, минимум, две репетиции тех ужасов, которые всему миру ещё только предстояло пережить во Второй мировой. Собственно, именно парагвайский опыт и заставлял остальную Латинскую Америку быть потом столь осмотрительной.

По идее, эта парагвайская сага надолго отвлечёт нас от Кубы, которой, как я сам обещал, в этой главе уделяется первоочередное внимание. Тем не менее, я просто уверен, что и без парагвайских кружев здесь точно не обойтись. Да и, в конце концов, я же с самого начала оговорился, что «рассажу» в этой главе и многих других «пассажиров». А Латинская Америка — ещё как многолика[24].

Парагвайская «школа»

Про Вторую мировую войну часто говорят, что, в известной степени, она началась не с нападения Германии на Польшу, то есть не 1 сентября 1939 года, а много раньше.

В принципе, так оно и есть. Предтечей Второй мировой можно считать и японскую агрессию в Маньчжурии в Азии, и захват итальяцами Абиссинии в Африке.

Однако куда реже в России пишут о ещё одной «войне-репетиции»: о боливийско-парагвайском конфликте за обладание спорной пограничной территорией Чако.

По идее, та война 1932–1935 годов — действительно «из другой серии». Иной раз её даже несколько презрительно называют «филателистической»: в начале 1930-х годов в Парагвае действительно напечатали почтовую марку с картой, на которой спорная область Чако была отмечена как часть Парагвая, что и стало поводом для боливийско-парагвайского обострения.

В действительности, как будет показано чуть ниже, и в боливийско-парагвайскую войну за Чако так или иначе были втянуты немцы и американцы, англичане и итальянцы. Но наш читатель вполне справедливо может задать другой встречный вопрос: «А где же в этом наборе Советский Союз?!» Минутку терпения! И до наших людей доберёмся.

Парагвайские рекруты готовятся к отправке на фронт с Боливией

Но начну я издалека.

Режим режиму рознь

Когда в 2000 году я впервые пробился в Парагвай, то поинтересовался у пожилого пограничника столичного аэропорта Асунсьона, какой по счёту за свою практику он держит в руках российский паспорт. Бывалый «погранец» посмотрел на меня как-то по-отечески внимательно и отвечал, что я у него русский — всего-то пятый или шестой.

Сегодня в Республике Парагвай уже есть целое посольство Российской Федерации. Впрочем, и сегодня туда добираются буквально единицы наших людей: уж больно далеко и больно дорого.

Ну, а в советские годы эта страна для нас была вообще закрыта: в Парагвае правил жуткий диктатор-антикоммунист Альфредо Стресснер.

Дело, впрочем, не только в его антикоммунизме. То есть членов парагвайской компартии Стресснер, конечно же, загнал в глубокое-глубокое подполье, а, если ловил, беспощадно гноил в тюрьмах (и это в лучшем случае). Но в ежовых рукавицах он держал и всех остальных своих подданных. Например, даже в Советском Союзе не было загранпаспортов только на одну поездку. В Парагвае — были[25].

Этот парагвайский правитель держался власти не просто долго, а очень долго. Уже даже и генерал Пиночет в Чили готовился планово передать власть гражданским властям. А упрямый генерал Стресснер — всё никак не хотел расставаться со столь полюбившейся ему президентской лентой. В итоге, пришлось — свергать.

Оказавшись в парагвайском Асунсьоне даже и в 2000 году, я всё равно не мог отделаться от ощущения, что генерал — где-то рядом. То есть, конечно, я знал, что к тому времени Стресснер уже 11 лет как был в изгнании. Но не так уж я ошибался в своих ощущениях. Ведь генерала свергли свои же: выходцы из, как казалось еще недавно, вечной военно-чиновничьей «Национальной республиканской ассоциации», которая при нём была вообще единственной легальной партией страны. По крайней мере, и в 2000 году единственно аккуратно покрашенными зданиями в центре Асунсьона оставались казармы[26].