Егерь. Последний билет в рай. Котенок - Александр Быченин

– То есть ты ничего не знаешь… А странности в себе какие-нибудь замечаешь?

– Да куда уж страннее-то! – Я невесело рассмеялся. – Вялотекущая шизофрения с раздвоением личности – это ли не странно? Кроме этого никаких изменений. Впрочем, вру, я теперь ходячая энциклопедия по технологиям Первых. Могу уверенно распознавать их технику, а также ее назначение. Вам случайно эксперт по артефактам определенного происхождения не нужен? Хотя бы на четверть ставки?

– Это очень хреново, очень!.. – Исаев задумчиво пробарабанил пальцами по столешнице и отвел взгляд, что меня несказанно насторожило. – Олег, ты сейчас наговорил такого, что я просто не имею права тебя отпускать. Объяснить почему?

– Да чего уж там! Все понимаю. Примерно даже могу проследить ход ваших мыслей. Мы с Галей теперь непредсказуемый фактор, «темные лошадки», способные отмочить… да хрен его знает что отмочить, и именно это самое страшное. Неизвестность. Хуже нет, когда непонятно, с какой стороны ждать пакости. Я сам себе периодически ужасаюсь, чего уж про безопасников говорить, вам по долгу службы положено паранойю холить и лелеять. На фоне этого моя значимость как наиболее точного на сегодняшний день источника информации о Первых уже не особо важна. Так?

– Лучше и не скажешь, – согласился подполковник. – Не буду скрывать, есть как минимум три выхода…

– Целых три?.. – невесело ухмыльнулся я.

– Не перебивай… Да, три. Первый – банально вас ликвидировать. Как не поддающуюся прогнозированию угрозу. Все равно принудительно из вас знания не выкачаешь, так что и жалеть нечего. Но тут есть нюанс – неизвестно, как на это отреагирует ваш «бог из машины», может, таких, как вы, носителей кода десятками плодить станет, а то и сотнями. Мы даже приблизительно не можем оценить предел его возможностей. Поэтому ликвидация отпадает.

– Спасибо и на этом…

– Кушай, не обляпайся. Второй выход – запереть вас в какой-нибудь строго охраняемой психушке, или тюряге, или еще где – не суть, главное, чтобы вы были надежно изолированы от внешнего мира. Не думаю, что этот вариант намного гуманнее первого, как по мне, так даже наоборот. И опять все тот же нюанс: как отреагирует проклятая железяка на закапсулированной базе? Отпадает.

Исаев задумчиво изучил на просвет пустой бокал и недвусмысленно уставился на бутылку. Я наполнил его емкость до половины, не обделив и себя. Подполковник пригубил коньяк и продолжил:

– Остается одно – позволить вам жить и работать дальше, как и раньше. Разве что приглядывать за вами, но предельно деликатно. Надеюсь, ты молчать не будешь, если этот твой искин что-нибудь отчудить соберется? Я так и думал. Третий путь, на мой взгляд, самый перспективный. В сущности, мы его уже пытались воплотить в жизнь, но немного не рассчитали.

– Опять нас загоните на какой-нибудь засекреченный объект?

– Почти угадал. Только не на секретный. Знаешь поговорку: хочешь что-то спрятать, положи на самое видное место?

– Вы, товарищ подполковник, прямо-таки мои мысли читаете, – в очередной раз хмыкнул я. – Нечто подобное мы намеревались провернуть на Нереиде, когда занялись проблемой афалин. Хотели стать знаменитыми, чтобы нас трогать себе дороже было.

– Не думаю, что это бы остановило людей «Внеземелья», – покачал головой Исаев. – Но мыслишь в верном направлении. Короче, на секретный объект вам нельзя, и Флоранс тому ярчайший пример. Поступим иначе. Мы изменим ваши паспортные данные, подделаем биографии и устроим работать на какой-нибудь удаленной исследовательской станции. Нисколько не секретной, и чтобы тематика под категорию военной тайны не попадала. Будете, как тот Неуловимый Джо, который на хрен никому не нужен. Как тебе план?

– В общем и целом согласен, но, как вы говорите, есть нюанс…

– Не бойтесь, на какой-нибудь астероид вас никто загонять не собирается.

– Не в том дело. Я разговаривал с Вольским, это главный местный медик. Так вот, он меня не очень-то обнадежил насчет состояния Гали. Он вообще настоятельно советовал ее специалисту-психотерапевту показать. Плел что-то про нейроны, последействие психотропных препаратов и стресс на их фоне. Главное, что я из его речей уяснил: Гале нужна длительная реабилитация. В спокойных, что характерно, условиях. Крайне желательно на природе. Без газет, Сети и телевидения.

– Понял я, понял. – Исаев жестом приказал мне заткнуться и погрузился в раздумья. Через несколько минут он просветлел ликом и возвестил: – Медицинские противопоказания – это довод. Против Вольского не попрешь. Но я, кажется, придумал идеальный выход… Впрочем, пока об этом рано, надо кое-что обмозговать и кое с кем связаться. А ты точно уверен, что тишина и покой – все, что для ее выздоровления понадобится? Наблюдение врача не нужно?

– «Внутренний искин» сказал, что ее организм сам справится, – пожал я плечами. – На первом этапе, думаю, медицинская помощь не помешает, чисто для нашего успокоения, а потом время будет лечить.

– Ну что ж, предлагаю остановиться на этом варианте, – подвел итог подполковник. – Для начала переправим вас на Болл. Первое время, два-три месяца, придется потерпеть, ну да вам не впервой. Как раз дубликат коннектора получишь, да и Галя под присмотром будет. А потом отправитесь… дальше, скажем так. Вопросы? Вопросов нет. Свободен, лейтенант!

Система тау Кита,

борт фрегата-носителя «Томас Эдисон»,

24 февраля 2538 года, вечер

За разговором мы с Исаевым бутылку ополовинили, и в голове у меня немного шумело. В старые добрые времена такой дозы я бы и не почувствовал, но волнения последних дней давали о себе знать, и я с решимостью подвыпившего, но еще не окончательно пьяного человека отправился в медблок. Здесь меня поджидал сюрприз: Галя пришла в себя, и суровый Вольский не смог выдумать причины, чтобы меня к ней не пропустить. Впрочем, я и сам понимал, что перегнуть палку сейчас легче легкого, а потому сначала остановился все у той же прозрачной пластиковой перегородки.

Галя сидела на кровати, опираясь спиной на стопку подушек и прикрыв ноги пледом, и играла с Петровичем. Тот меня почувствовал сразу, но занятие свое прервать и не подумал, вместо этого послал предостерегающий образ, дескать, не маячь на горизонте, а то весь эффект от кототерапии означенному животному под хвост. Отфутболив привычное «будь спок», я осторожно выглянул из-за шторы. Судя по неестественному румянцу на щеках, девушка чувствовала себя не очень хорошо, сказывался общий упадок сил – Петровичу самому приходилось тереться ухом об ее ладонь, имитируя ласковое поглаживание. Кошачьи бока мерно вздымались, и хоть я сквозь перегородку ничего не слышал, мог явственно представить, как он старательно напрягает урчальник. В общем, молодец, напарник, продолжай в том же духе.

Некоторое время я стоял, наблюдая за рыжей парочкой. Разрушать идиллию не хотелось, и я совсем уже вознамерился возвращаться в каюту, как Галя подняла глаза и ее взгляд пересекся с моим. Отвести взор я и не пытался, загипнотизированный лихорадочным блеском ее зрачков, и стоял не шевелясь. Казалось, что стоит мне только шелохнуться, нарушить незримую связь, и Галя снова утонет в пучине уничтожающего разум ужаса. Не знаю, как долго мы играли в гляделки, очнулся я, лишь когда незаметно появившийся Вольский от души огрел меня по плечу: