Сталин - Дмитрий Волкогонов

Когда в январе 1941 года, – продолжал Г.К. Жуков, – мне поручили доложить на Главном Военном Совете итоги этой стратегической игры, я обратил внимание руководства на невыгодно размещенную систему укрепрайонов вдоль новой границы. Было бы целесообразным отодвинуть их на сто километров вглубь. То есть, – продолжал Жуков, – я, по существу, высказал критическое замечание в адрес решения, утвержденного Сталиным.

Сталин, – вспоминал прославленный полководец, – внимательно слушал мой доклад. Его особенно озадачил вопрос: почему «синие» были так сильны, почему в исходных данных нашей игры были заложены такие крупные немецкие силы?» Жуков ответил, что это соответствует возможностям немцев и основано на реальном подсчете всех тех сил, которые они могут бросить против нас в начальный период войны, создав на направлении своего главного удара большое преимущество.

Сталину понравилась обстоятельность доклада Жукова, его аргументация, смелость в отстаивании взглядов. Вскоре, в феврале 1941 года, по рекомендации «вождя» генерал армии Г.К. Жуков был назначен начальником Генерального штаба. Интуиция Сталина в данном случае не подвела. Выдвижение Жукова в высшие эшелоны военного руководства, как окажется впоследствии, будет одним из самых удачных кадровых решений Сталина.

Однако проявить себя перед Сталиным было непросто. Пожалуй, прежде всего потому, что во многих вопросах военного строительства, повседневной жизни армии и флота он сковывал самостоятельность и инициативу руководителей. Многие вопросы, которые могли бы решить сами командующие округами, нарком, его заместители, непременно докладывались Сталину. Например, Ворошилов в своей записке на имя Сталина сообщал о том, что 15 июня 1939 года красноармеец приписного состава Чириков совершил покушение на жизнь командира запаса Пяткина. В действительности во время призыва на сборы произошла драка между двумя подвыпившими мужчинами. По докладной же Ворошилова выходило, что это «покушение». Вместо передачи дела в суд или наказания виновных в дисциплинарном порядке нарком докладывает Сталину… Резолюция последнего безжалостна:

«В двухдневный срок судить, приговорить к расстрелу и привести приговор в исполнение, оповестив об этом полк.

И. Сталин».

Замечу, однако, что в ряде случаев Сталин реагировал иначе, соглашаясь с пересмотром тех или иных дел. Так, Ворошилов несколькими месяцами раньше обратился к Сталину с просьбой освободить из тюрьмы бывшего начальника штаба ВВС 1-й армии Володина и оставить в силе ранее сделанное представление к награждению его орденом Ленина за руководство действиями авиации в боях у озера Хасан. В этом случае Сталин «мягок»:

«Тов. Ворошилову.

Согласен.

11.02.1939 г.

И. Сталин».

Эти примеры, а их можно было бы привести значительно больше, свидетельствуют о том, что Сталин считал совершенно естественным решать без суда судьбы людей, заниматься делами, которые не должны были быть его прерогативой. Единодержец приучил окружающих, политических, государственных и военных деятелей к тому, что все более или менее значимые вопросы должны быть освящены его волей и мыслью. И здесь мы сталкиваемся с парадоксом. Как заметил в свое время Фрэнсис Бэкон, человек, бесконтрольно властвуя над другими, сам утрачивает собственную свободу. В данном случае Сталин, не встречая противодействия, постепенно стал пленником своего характера, своей самоуверенности и непогрешимости. Внешне это выглядело как непреклонность и твердость. А в действительности неограниченная власть создавала иллюзию «возможности невозможного». К началу войны иллюзия о непогрешимости Сталина буквально ослепляла людей, в том числе и все советское военное руководство. Для того чтобы развеять ее, потребовался лишь один июньский день 1941-го …

Осуществив известные нам дипломатические шаги по предотвращению войны и допустив в этом плане явные политические просчеты и ошибки, Сталин все время испытывал внутренние противоречия. С одной стороны, действуют соглашения с Германией, которые, как он полагал, немцам более выгодны, чем СССР. Ведь с их помощью Гитлер избежал войны на два фронта, и поэтому он будет соблюдать их положения. Таковой была логика рассуждений «вождя» и его окружения.

С другой стороны, Гитлер, будучи по своей натуре авантюристом (а в этом Сталин был убежден), не обязательно будет следовать обычной логике. Вся его импульсивная стратегия построена на учете кратковременных факторов: внезапности, коварства, непредсказуемости. Поэтому Сталин с глубоким опасением следил за всеми военно-политическими шагами Гитлера, ходом «молниеносной» войны на Западе. Не случайно Сталин дал указание Тимошенко лично убедиться в реальной боеготовности и боеспособности войск.

В течение 1940 года нарком посетил все западные военные округа, поднял несколько соединений по тревоге, присутствовал на ряде учений и маневров. Посещение наркомом обороны учений и тактических занятий в Московском, Западном, Киевском военных округах, его выступления на разборах освещались в центральной печати. Также сообщалось, например, об участии Маршала Советского Союза СМ. Буденного в учениях в Закавказском военном округе, а наркома Военно-Морского Флота Н.Г. Кузнецова – в учениях на Балтийском флоте. Несколько ранее секретарь ЦК ВКП(б) А.А. Жданов принял участие в большом морском походе, завершившемся его выступлением перед личным составом линкора «Октябрьская революция».

В ходе этих инспекционных поездок выявились многочисленные серьезные упущения. Командный и политический состав, не обладавший должным опытом, медленно осваивал качественно новые элементы боевой подготовки. Основные компоненты боевой мощи не достигли должной кондиции. Об этом свидетельствуют документы. Нарком обороны в своей директиве «О результатах проверки боевой подготовки за зимний период 1941 года и указания на летний период», подписанной 17 мая 1941 года, констатировал: «Требования приказа № 30 в зимний период 1941 года значительным количеством соединений и частей не выполнены». В директиве отмечается множество недостатков в боевой подготовке личного состава, штабов и даже родов войск. Например, об авиации сказано: «Боевая подготовка ВВС Красной Армии проходила неудовлетворительно».

Анализ многочисленных архивных документов, воспоминания очевидцев тех событий дают возможность сделать вывод, что Сталин в последние два года судорожно пытался добиться не только количественного роста Красной Армии и Флота, но и качественного улучшения всей военной машины. Однако сроки этой реорганизации и совершенствования исходили из ошибочной посылки: войну удастся предотвратить или, по крайней мере, существенно отодвинуть. Как пишет К.М. Симонов, воспроизводя записи своих бесед с Г.К. Жуковым, у Сталина «была уверенность, что именно он обведет Гитлера вокруг пальца в результате заключения пакта. Хотя потом все вышло как раз наоборот». В то время, вспоминал Жуков, «большинство окружавших Сталина людей поддерживали его в тех политических оценках, которые сложились у него перед войной, и прежде всего в уверенности, что если мы не дадим себя спровоцировать, не совершим какого-нибудь ложного шага, то Гитлер не решится разорвать пакт и напасть на нас».