Сталин - Дмитрий Волкогонов

В военном строительстве кадры были самым слабым местом. А Сталин, истребив лучших людей, повторял свой лозунг: «Кадры решают все». Огромный дефицит военных специалистов, образовавшийся в 1937–1938 годах, можно было ликвидировать не меньше чем за 5–7 лет. Как скоро выяснилось, история не отвела нам такого времени. Кадровые дыры приходилось латать за счет краткосрочных курсов. К лету 1941 года около 75 % командиров и 70 % политработников находились на своих должностях менее одного года… А это значило, что основной костяк армии – офицерский корпус – не обладал должным опытом командования подразделениями, частями, соединениями.

Сталин, видимо, это тоже начал осознавать. Мы не узнаем, мучили ли его угрызения совести, раскаяния в совершенном, но ясно одно: в последний год-полтора до войны он лихорадочно пытался сделать что-либо для ликвидации или, по крайней мере, ослабления голода в кадрах.

Известно, что он дал указание быстро проработать предложения об увеличении численности слушателей военных академий, создании новых училищ. И уже в следующем, 1940 году было образовано 42 новых военных училища, почти удвоено число факультетов академий, организованы многочисленные курсы по подготовке младших лейтенантов. Сталин торопил… Однако времени оставалось слишком мало. Потери в высшем командном составе были слишком велики, чтобы их быстро компенсировать. Командира взвода можно было подготовить за шесть месяцев. А командующего округом, армией? Становление командира такого масштаба – дело многих лет.

Сталин к тому же чувствовал, что острая нехватка командных кадров усугубляется их низким профессиональным уровнем, заметным отставанием боевой подготовки от требований, которые выдвигает современная война. Все эти мотивы весьма заметно прозвучали в его речи на выпуске слушателей военных академий РККА 5 мая 1941 года в Кремле. Кто мог знать, что эта речь прозвучит всего за полтора месяца до начала страшной войны и уже мало что сможет изменить…

В своем выступлении перед выпускниками академий Сталин был на редкость откровенен и говорил многое из того, что составляло государственную тайну. Так, в частности, стремясь укрепить в молодых командирах уверенность в мощи РККА, Сталин говорил о коренной технической перестройке армии и ее резком увеличении. К началу 1941 года наша армия, заявил Сталин, насчитывает 300 дивизий (он не сказал, что более четверти из них находились лишь в стадии формирования, а почти столько же было только-только сформировано), из которых одна треть – механизированные.

Сталин, как и раньше, сделал акцент на наступательных действиях: «Красная Армия – современная армия, а современная армия – армия наступательная». В этом вновь проявился серьезный изъян принципиального характера: недооценка стратегической обороны и оборонительных операций. Хотя военно-политическое руководство страны всегда подчеркивало оборонительный характер военной доктрины СССР, для ее реализации провозглашалась наступательная стратегия. Уставы, приказы, директивы, выступления наркома, а теперь и самого Сталина на разные лады развивали одну главную мысль: «Война будет вестись на территории противника, и победа должна быть достигнута малой кровью». В духе этой концепции перед войной вышла книга Н. Шпанова «Первый удар», точно выразившая настроения значительной части населения и военнослужащих, которые всячески культивировались в стране. Книга пророчествовала, что после сокрушительного удара Красной Армии в фашистской Германии быстро вспыхнет восстание против нацистского режима.

Почему Германия побеждает своих противников? Является ли она непобедимой? И здесь Сталин в своей речи весьма откровенно ответил, почему вермахт победоносно прошел по Европе: «Немцы смогли отнять у Франции и Англии союзников». Этим союзником могли быть в тех условиях только мы. «Германская армия не является непобедимой. Сейчас она идет под захватническими лозунгами, в ней крепнет самоуверенность и зазнайство. А это чревато самым худшим», – резюмировал Сталин. К слову сказать, эта ошибочная идея о «зазнайстве» немцев, как это бывает при господстве догматического мышления, тут же была подхвачена и развита. В одном из оперативных обзоров Генерального штаба РККА был сделан вывод, что Германия побеждала в 1940 году в «результате слишком удачно сложившейся для нее обстановки», не без «вмешательства благоприятных случайностей». А в проекте директивы «О задачах политической пропаганды в Красной Армии» утверждалось, что «германская армия потеряла вкус к дальнейшему улучшению военной техники. Значительная часть германской армии устала от войны…».

В этом выступлении наряду с ошибочными Сталин высказал и ряд верных мыслей, но для их реализации, повторюсь, оставалось очень мало времени. Он дал резкую оценку работе академий, которые отстают от требований момента и готовят кадры ко «вчерашней войне». Опыт Хасана и Халхин-Гола не имеет большого значения, продолжал Сталин, ибо мы имели дело не с современной армией. Надо изучать опыт войны на Западе, опыт советско-финляндской войны…

Незадолго до очередного выпуска академий по инициативе Сталина было проведено совещание Главного Военного Совета. На нем были заслушаны доклады Г.К. Жукова, К. А. Мерецкова, И.В. Тюленева, Д.Г. Павлова, Г.М. Штерна, П.В. Рычагова, А.К. Смирнова. В основе их анализа теории и практики военного искусства лежали выводы из действий германских войск, уроки войны в Испании, боев на Хасане и Халхин-Голе, советско-финляндской войны. Сталин заинтересованно слушал доклады, не прерывая их, как обычно, своими репликами. Особое внимание в докладах и в ходе их обсуждения было обращено на вопросы повышения боевой готовности, ведения наступательных операций, концентрации сил и средств для достижения стратегического успеха. Собственно проблема начального периода войны, как таковая, на совещании фактически не рассматривалась. Поэтому весьма интересным было выступление начальника штаба Прибалтийского особого военного округа генерал-лейтенанта П.С. Кленова. Он отметил, что особая сложность в ведении операций связана с «начальным периодом войны. Невольно возникает вопрос о том, как противник будет воздействовать в этот период на мероприятия, связанные со стратегическим развертыванием, то есть: отмобилизование, подача по железным дорогам мобресурсов, сосредоточение и развертывание войск. Начальный период войны явится наиболее ответственным; противник приложит все силы к тому, чтобы не дать возможности планомерно его провести».

Сталин обратил внимание на выступление К.А. Мерецкова, аргументированно показавшего, что при высоком развитии военной мысли в РККА уставы отстали от требований современной войны. Прямым следствием этого выступления было немедленное указание Сталина приступить к пересмотру уставов, что полностью выполнить до начала войны не удалось. Но ни Сталин, ни нарком не обратили внимания на то, что, кроме генерала армии И.В. Тюленева, никто, по существу, не поднимал вопросы организации и ведения современных оборонительных операций. Все учились победоносно наступать… Хотя официально исповедовалась доктрина оборонительная.

В заключительном слове, подводившем итоги совещания Главного Военного Совета, нарком обороны С.К. Тимошенко сказал, что «мы начали выполнять указания товарища Сталина о поднятии военно-идеологического уровня наших командных кадров и положили начало созданию собственной военной идеологии». Но если под ней понимать доктринальные, концептуальные выводы и взгляды военной теории на характер и способы ведения современной войны, то они были у Красной Армии всегда. Поэтому весьма сомнительно прозвучал тезис о «начале создания собственной военной идеологии», так же как и о необходимости сделать акцент в дальнейшей работе на подготовку лишь к наступательным действиям при явной недооценке роли действий оборонительных. При всей важности коллективного осмысления оперативных вопросов современной войны на совещании была недостаточно учтена реальная ситуация: возможность внезапного нападения фашистской Германии и в связи с этим необходимость повышения готовности к ведению оборонительных операций стратегического характера.