Загадать желание - Ольга Кай

– Ясно, – прошептала я. Огляделась – к моему разговору никто не прислушивался, Алина, сидя на детских качелях, что-то рассказывала маме, одновременно плача и улыбаясь. – Андрей Петрович, дайте нам хотя бы неделю…

– Слишком много.

– Ну тогда пять дней. Сможете? Мы попытаемся успеть, я поговорю со Всемилом, может, он поторопит Володю… я не знаю, но мы что-нибудь придумаем, обязательно!

– Хорошо, Евгения. Пять дней. Я тоже постараюсь, но не все зависит от меня, – в трубке вздохнули: – Удачи.

Снова короткие гудки. Я несколько раз вздохнула, дрожащими пальцами нажала вызов и улыбнулась через силу, чтобы голос звучал бодрее и веселее.

– Женечка! Здравствуй доченька!.. Ой, сейчас я громкую связь включу… Паша, Паша, иди сюда, скорее, Женя звонит! Женя, ну, говори, говори, как ты там? Рассказывай, не молчи, доченька, слышишь?

– У меня все в порядке. Мы с Алиной сейчас живем в большом городе… тот самый Вереш, помните?

Я отчаянно улыбалась, а по щекам текли слезы. Живописала достопримечательности Вереша и окружающих его пейзажей, стараясь не думать о том, что Алина, возможно, права, и это – мой последний разговор с родителями. Попросила найти маму Ариса, передать ей, что Карина с нами, и с ней все в порядке…

– Женя, у тебя точно все хорошо? У тебя какой-то странный голос.

– Да, все хорошо, мам. Просто я очень по вам соскучилась. Расскажи лучше, как вы… Что там слышно про Семена? Его выпустили?

И мама рассказывала, то и дело перебивая монолог репликами: «Женя, ты там?» или «Женечка, ты меня слышишь?» А я слушала, закусив большой палец, чтобы не разреветься, и угукала в ответ.

В какой-то момент связь оборвалась. Я смотрела на экран мобильника, пока он не погас, и, спрятав телефон в ладонях, опустилась на колени. Скрипели качели, возмущенно шумели колдуны, которым тоже не дали поговорить, люди в форме что-то объясняли местным бабушкам, не желавшим покидать пост на лавке у подъезда.

– Пойдем, – Алина тронула меня за плечо. – Аномалия скоро исчезнет, лучше выйти.

Живущие в воде чудища все же решились напасть на людей. Никого не поранили, но наделали переполоху. А на правом берегу Вороши объявилась княжеская армия вместе с иштрой. На них не обращали внимания, потому что колдунов у князя осталось немного, а Пустошь грозила добраться до нас раньше, чем войско наладит переправу. Кто-то предлагал договориться с князем, но и воевода с сыном, и Вахтыр отмели это предложение сходу: слишком уж небольшое преимущество у такого союза и слишком велик риск предательства.

Жителям Вереша предложили уехать из города, и ближе к вечеру по дороге к перевалу отправилась вереница повозок. Уезжали женщины с детьми – и верешцы, и хуторяне, и некоторые колдуны. Мужчины остались. Холмы за затопленным лугом поседели, обгоревшие стволы то и дело осыпались трухой, укрывая землю серой пылью. Пустошь подбиралась все ближе к воде, стекала масляными каплями, тянулась черными щупальцами. Огненный Змей последний раз пролетел над берегом, выплевывая сгустки пламени, и, едва не касаясь желто-серым брюхом воды, вернулся к нам.

От него уже не шарахались.

– Огонь! – скомандовал Вахтыр, и к границе Пустоши полетели стрелы, вонзаясь в землю на той стороне луга, поджигая траву и черные лужи в ней.

Я уселась возле Огненного, привалилась к нему боком.

– Мы долго не продержимся.

Змей только шумно вздохнул.

– Мальчик еще слабоват, – услышала я голос Всемила. – Он научится. Завтра будет легче.

Успокаивает? Он меня успокаивает?

– Не за что, – ответил Огненный на мою невысказанную благодарность. – Солнце скоро сядет.

И правда – уже вечереет, а солнце вот-вот коснется огненным боком верхушек деревьев на дальнем берегу Вороши. Но оставить город без помощи Всемила нельзя никак.

Я прикрыла глаза, обняла неохватную тушу Змея, чувствуя, как гудит где-то внутри его тела огонь, как постепенно теплеет чешуя.

– Ничего, успею. Еще есть время.

Когда Огненный, сбросив мою ладонь со своей горячей лапы, поднялся в небо, солнце уже почти скрылось за виднеющимся вдалеке лесом.

– Женя! – Леон подвел мне лошадь и, когда я запрыгнула в седло, с силой шлепнул кобылу по крупу: – Но, вперед!

Ветер, пахнущий дымом. Стук копыт. На сосредоточенном лице сопровождающего меня Фомы можно прочитать сочувствие. Сумерки сгущаются.

Я оглядываюсь, постоянно оглядываюсь, чтобы увидеть алый краешек солнца над горизонтом.

Только бы успеть! И хотя у меня целая ночь впереди, но отчего-то страшно опоздать к закату.

Зато можно не беспокоиться о городе. До утра должны продержаться, и если Всемилу нужна будет помощь – есть еще Сережа.

У озера Фома отстает. Я скачу вдоль берега и у рощи, остановив лошадь, спрыгиваю и бросаюсь в густые заросли.

За деревьями не видно заката, но я знаю – солнце село.

Опоздала.

– Арис!

В роще тихо и спокойно. Шуршит листва, чирикает какая-то птица. Небо над верхушками тополей – синее-синее и невероятно далекое.

– Арис!

Вот и давешняя полянка. Останавливаюсь, оглядываюсь. Нет, на имя он не отзовется…

– Прошу тебя, Хозяин леса, выйди ко мне.

Тишина. Стройные тополя стоят кругом, в густых сумерках – ровные полосы стволов. Я всматриваюсь до боли в глазах, и в какой-то миг мне мерещится широкоплечий силуэт под деревом, но стоит моргнуть – и нет, показалось…

– Хозяин леса, выйди ко мне, пожалуйста. Пожалуйста…

Опоздала. Надо же, опоздала… Нарушила правила. И теперь Арис не отзовется.

У меня было всего три ночи. В первую меня хватило лишь на бездарное признание. Вторую я потеряла.

Но, может быть, он еще придет?

– Арис, выйди, пожалуйста! Хозяин леса, ты меня слышишь?

Я долго ходила по кругу, забредая в заросли и возвращаясь все на ту же полянку. Потом обессилено опустилась на землю возле бревна, на котором Арис в облике Хозяина леса сидел прошлой ночью, слушая мои сбивчивые рассказы. Хотелось закрыть глаза, удобно подложить ладони под щеку… Я, как могла, сопротивлялась усталости. Звала Ариса – и по имени, и как полагалось звать его теперь. Голос срывался.

Запрокинув голову, я смотрела в небо, усеянное звездами. Такое ясное и красивое, будто нет рядом ни Пустоши, ни горящих лесов, будто к сердцу земли – Заповедному лесу – не движется опасность, пришедшая из чужого мира. Звезды мерцали, меняя оттенки, расплывались мокрыми пятнами. Горячие капли сползали по моим щекам, поднять руку, вытереть глаза, было лень. Я смаргивала слезы, чтобы не мешали смотреть, и в какой-то миг, открыв глаза, увидела, что месяц светит уже с другой стороны поляны, и небо стало едва заметно светлее…