Собрание сочинений в 9 тт. Том 8 - Уильям Фолкнер

форму использования евангельской легенды он впоследствии объяснил следующим образом: «Художник стремится, прежде чем он умрет, сказать все, что он может, об истине так, чтобы это тронуло сердца. Вот почему я использовал форму, использовал сюжет, который, как показала человеческая история, является одним из самых волнующих, когда отец должен выбирать между тем, чтобы пожертвовать сыном или спасти его, а ведь это одна из самых потрясающих трагедий, которые может испытать человеческое сердце. Я использовал сюжет, знакомый большинству, и это облегчило мне задачу. Но в принципе, я старался рассказать об истине, которую я выносил за свою жизнь, самым простым способом, я старался сделать это прежде, чем я должен буду отложить свое перо и умереть».

Фолкнер видел причину возникновения войн не в экономических, социальных, классовых предпосылках, а в дуализме человеческой личности, в борьбе добра и зла в душе человека. Он считал, что жадность человека, его стремление к власти обычно берут верх над стремлением человека к любви, к состраданию, к самопожертвованию.

Но надежда человечества в том, что торжествующие силы зла не могут искоренить в человеке стремление к добру, к жалости, к состраданию.

Завершение работы над романом «Притча» почти совпало с болезненным завершением любовных отношений Фолкнера с Джоанной Уильямс. Он видел ее все реже, хотя она была здесь рядом, в Нью-Йорке. В эти дни он повел ее в театр посмотреть «Сирано де Бержерака». Трагедия художника, который был так несчастлив в любви, с новой силой ударила по его сердцу. Он сказал Джоанне, что давно предвидел день, когда она встретит человека, за которого захочет выйти замуж, хотя вряд ли этот мужчина сумеет помочь ей в ее творчестве, вряд ли она найдет у него то понимание и поддержку, в которой она нуждается. Фолкнер написал Джоанне письмо, в котором признавался, что теперь, когда она все больше отдаляется от него, он с болью думает, что, может, было бы лучше, если бы они никогда не встречались.

Его предчувствия оправдались. В конце ноября удар был нанесен. Джоанна сказала Фолкнеру, что разница в возрасте между ними слишком велика для тех отношений, которых он хочет, эти отношения стали для нее в тягость. Фолкнер сделал правильный вывод, что появился мужчина, которого она хочет видеть своим мужем. И тем не менее, несмотря на всю боль, испытываемую им, он думал прежде всего о ней, он не хотел, чтобы она сожалела о всем том, что было.

В августе вышел роман «Притча». Критики были в некотором смятении — они понимали величие замысла и важность идей, заложенных в романе, но они не могли пройти мимо слабых сторон этого необычного произведения.

Малькольм Каули в нью-йоркской «Геральд трибюн» заканчивал свою рецензию весьма примечательной фразой: «Этот роман возвышается над всеми другими романами, вышедшими в этом году, как несовершенный и недостроенный собор возвышается над кварталом хорошо построенных коттеджей». Критик Чарльз Роло в журнале «Атлантик» писал, что этот роман относится к самым «недоступным» книгам из всех, написанных Фолкнером, — «это героическая, величественная неудача».

Шла осень 1954 года. Позади осталась свадьба Джилл, а еще раньше короткая поездка по просьбе Государственного департамента в Сан-Паулу (Бразилия) на международную писательскую конференцию.

После эксперимента с «Притчей» Фолкнера вновь потянуло к Йокнапатофе, как к старому обжитому дому, где живут давно и до мелочей знакомые люди, потянуло в леса, где прожито столько незабываемых дней и столько пережито. Первой приметой этого возврата Фолкнера в Иокнапатофу стал рассказ «Гон на заре», в котором вновь появились старые фолкнеровские герои — двенадцатилетний мальчик, познающий законы леса и охоты, дядя Айк Маккаслин, Род Эдмондс и другие.

За «Гоном на заре» он написал еще один рассказ «Для народа», веселую историю о том, как его любимые персонажи Гэвин Стивенс и Рэтлиф боролись с политиканом и демагогом, выдвигавшим свою кандидатуру в конгресс. Сначала этот грязный политикан носил другое имя, но потом Фолкнер сделал его уже известным по роману «Святилище» Кларенсом Сноупсом, введя тем самым этот рассказ в русло борьбы, которую еще в «Поселке» начал Рэтлиф против племени Сноупсов.

Возвращению в Йокнапатофу в значительной степени способствовало предложение издательства «Рэндом хауз» Фолкнеру составить сборник его рассказов под названием «Большие леса». Эта работа захватила Фолкнера, он с удовольствием отбирал рассказы, кое-что в них переделывал, так, например, в повести «Медведь» он решил опустить четвертую главку, повествующую об отказе молодого Айка Маккаслина от материального и морального наследства своего деда. Он расположил рассказы так, чтобы последовательно рассказать об истории жизни в девственных когда-то лесах Миссисипи, начиная с сюжетов, связанных с индейцами племени чикасо, и кончая памятным читателю рассказом «Осень в дельте», исполненным болью и горечью по поводу уничтожения лесов современной американской цивилизацией.

Для того чтобы придать сборнику единство и создать связь между рассказами, относящимися к разным периодам истории Йокнапатофы, он написал связующие тексты, использовав частично материал из преамбулы к первому акту «Реквиема по монахине» и из очерка «Миссисипи»».

Этот возврат к родной почве как будто влил в Фолкнера новые силы. В феврале 1955 года он писал в Швецию своей приятельнице Элси Джонссон: «Я думал, что после «Притчи» я почувствую себя опустошенным и мне нечего будет больше сказать. Но я оказался не прав, я составил этой осенью книгу, частично переделав старые вещи, кое-что написал заново, и у меня в голове уже новая книга».

Неожиданно для всех, знавших Фолкнера, в том числе его близких, он вдруг включился в политическую борьбу. В 1954 году Верховный суд США принял решение против сегрегации в школах — деления их на школы для белых и черных детей. Власти штата Миссисипи отказались подчиниться этому решению. И вот весной 1955 года Фолкнер выступил в газете «Коммерсант эппиел» с двумя статьями, в которых, критикуя вообще состояние школьного обучения в штате, высказался, по существу, за совместное обучение белых и негров. Это выступление Фолкнера вызвало бурю негодования среди местных расистов. Как вспоминал его брат Джон, Билл «немедленно стал объектом анонимных телефонных звонков, его всячески обзывали, почта приносила кучу анонимных писем, полных грубых оскорблений. Поскольку мы все в семье не разделяли взглядов Билла, мы говорили: «Так ему и надо. Он должен был знать, к чему это приведет». В результате в этом вопросе он оказался в одиночестве даже в собственной семье.

Впрочем, это не поколебало его позиции, хотя и наводило на самые горькие размышления. В июне этого года Фолкнер писал в Швецию Элси Джонссон: «У нас здесь сейчас в Миссисипи много трагических происшествий, связанных с неграми.