Спасти огонь - Гильермо Арриага

голову не приходило попрошайничать или угощаться за красивые глаза. Тем более воровать. Не мог он просто схватить с лотка порцию мишиоте и дернуть. В детстве он часто выискивал на земле возле булочных мелочь, чтобы наскрести на булочку или две. На рынках всегда у кого-то да падает сдача. И раз — он в мгновение ока насобирал двадцать восемь песо. Хватило на два тако с вырезкой и миндальную воду. Белки и углеводы для поддержания сил.

Он спросил у торговки, как добраться до Сан-Анхеля. Она про это место слыхом не слыхивала. С таким же успехом мог спросить, как добраться до Литвы. «Это где примерно?» — спросила она. «У проспекта Рио-Чурубуско». — «А, ну тогда туда», — и она махнула рукой на запад. Хосе Куаутемок решил ориентироваться по солнцу и отправился в путь. Снова углубился в мелкие улочки и снова наткнулся на решетки. Откуда ж такая нелюбовь к ближнему? Конституция Мексики гарантирует свободу передвижения, а эти подонки затрудняют проход даже торговцам тамалес и засахаренным бататом. Снова изволь шнырять по лабиринту, как лабораторная крыса.

На его беду, стояла жара. Он обычно отскребался до последнего, желая прибыть чистым и свежим на очередную встречу с Мариной, а сегодня явится к ней потный и вонючий. Какого ляда двадцать восемь градусов, если в Мехико всегда умеренная температура? Етитское изменение климата.

Он долго бродил по районам-отстойникам. По дороге наткнулся на пустырь, огороженный забором. Глянул в щель. Вроде никого. Самое то — отоспаться, пока спадет жара. Он оглянулся посмотреть, не пялится ли кто на него, разбежался и перемахнул забор. Местные сваливали сюда мусор. В одном углу высились мешки. Вот полудурки, мусороуборочной машины, что ли, не дождаться?

К счастью, пустырь был большой, тыщи две квадратных метров. В противоположном от смердящей пирамиды углу выросла небольшая рощица. Вот это другое дело. Зеленела травка, листья ясеней колыхались от ветерка, и даже пахло лесом. Идеальное место для романтического пикника с корзинкой, красно-белой клетчатой скатертью, хрустальными бокалами, французским вином и — чтоб уж не вышли совсем розовые сопли — достаточным количеством вареных яиц и теплой кока-колой в пластиковых стаканчиках.

Он разлегся в тени и стал смотреть в кроны деревьев. На синем фоне неба четко прорисовывались контуры листьев. Над ними пролетали маленькие белые облачка. Все это напомнило ему о вечерах на реке, где он собирал камни. Вот она, свобода, и он ни за что ее больше не потеряет. Он рассмотрел телефон копа. Старенькая модель, без камеры и без интернета. Все равно что рация. Несколько пропущенных звонков. Большинство — от контакта «Мама». Бедная сеньора, видимо, начала названивать сыну, когда увидела по телевизору новости про массовый побег. Сейчас она уже, наверное, в курсе, что ее кровиночка стала очередным херувимом на небесах. С этого телефона Хосе Куаутемок позвонит своей горячо возлюбленной.

Он вынул фотографию Марины и листок с адресом и телефоном. Больше нельзя таскать их с собой. Если его заметут, неприятности будут и у нее тоже. Он снова вчитался в номера. Как мантру, затвердил вслух. Потом разорвал листок на мелкие кусочки и разбросал по ветру. Положил фотографию у подножия дерева и сделал вокруг нее кольцо из камней. Если какой утырок ее найдет, скажет: «Вот поступок безумно влюбленного», разберет его маленький алтарь и положит фотку к себе в бумажник, хвастаться перед корешами светлокожей и светлоглазой фифой с прямым носиком: «Баба моя. Красивая, скажите?»

Он уснул, созерцая образ Марины. Веял ветерок, зноя не чувствовалось. Слышно было, как вдалеке играют дети, лают собаки, пролетают самолеты. Проснулся уже на закате. Поднялся, спросонья не соображая, где он. Столько лет в кутузке нарушают ориентацию в пространстве.

Что-то он передрых. Теперь нужно торопиться, чтобы попасть к дому Марины как можно раньше. Очень поздно приходить нельзя. Неизвестно, сова она или жаворонок. Он поцеловал фотографию. Положил на место, прошел до другого конца пустыря, перепрыгнул забор и начал путь к дому № 198 по улице Леона Фелипе в районе Сан-Анхель.

Пока мы шли к «субурбанам», мой провожатый сказал в телефон: «Мы на подходе, сеньор». Двое его братьев-близнецов вышли из машины и открыли заднюю дверцу. Высокий, смуглый, безупречно одетый мужчина выступил мне навстречу и протянул руку: «Очень приятно, Марина». Я ответила на рукопожатие. Он улыбнулся: «Мы еле тебя нашли. Тебя не было там, где нам сказали». Если он полицейский, то, видимо, в очень больших чинах. Костюм, сшитый на заказ, шелковый галстук «Шарве» и часы «Луи Муане Турбийон» выдавали уровень, доступный только очень богатым людям или взяточникам высокого полета.

Он пригласил меня сесть в «субурбан». Сам сел рядом со мной, а двое великанов заняли передние сиденья. Машина тронулась, за ней поехала вторая. Я старалась сохранять видимость спокойствия, но правая моя нога непроизвольно дрожала. Я была в ужасе. На миг мне показалось, что это Педро послал за мной, но телохранители были сплошь незнакомые. Да и откуда Педро знать, где я?

Мы свернули на Университетский проспект, а с него — на Мигель Анхель де Кеведо, на восток. Смуглый мужчина открыл какую-то дверку, за которой оказался миниатюрный холодильник. «Воды, лимонада, пива?» Я попросила воды.

Залпом выпила бутылку, и он тут же предложил мне вторую. Видно было, что он регулярно делает маникюр. В целом, выглядел он как телохранитель при деньгах, с манерами мальчика из хорошей семьи. Его элегантность сбивала меня с толку. Я осушила вторую бутылку. Пить мне вправду сильно хотелось. Стала смотреть в окошко. Может, это последний день моей свободы на ближайшие несколько лет. «Мой муж знает, что я у вас?» — спросила я. Он удивленно посмотрел на меня и сказал: «Не думаю». — «Я арестована?» На это он расхохотался, а вслед за ним и его свита. «Арестована? — переспросил он, будто не мог поверить, какую я придумала великолепную шутку. — Наоборот, мы приехали тебя спасти». Легче мне не стало. А если это похитители, которым мои данные слила полиция? Но он тут же разрешил мои сомнения: «Я друг Педро и Эктора», — сказал он, все еще улыбаясь. От их имен я впрямь вздохнула с облегчением: «Они знают, что я у вас?» Он покачал головой: «Нет, не знают. Давай перейдем на „ты“. Меня зовут Франсиско Рамирес».

Тот факт, что он был знаком с Эктором и