Ленин. Человек, который изменил всё - Вячеслав Никонов

Инесса выздоровела не полностью, врачи рекомендовали перемену климата. Ленин уговаривал ее отдохнуть на Юге и усиленно хлопотал. 17 августа он писал в управление курортами и санаториями Кавказа: «Прошу всячески помочь наилучшему устройству в лечении подательницы, тов. Инессы Федоровны Арманд, с больным сыном. Прошу оказать этим, лично мне известным партийным товарищам полное доверие и всяческое содействие».

Восемнадцатого августа Ленин связался с председателем Северо-Кавказского ревкома Серго Орджоникидзе: «Инесса Арманд выезжает сегодня. Прошу Вас не забыть Вашего обещания. Надо, чтобы Вы протелеграфировали в Кисловодск, дали распоряжение устроить ее и ее сына как следует и проследить исполнение. Без проверки исполнения ни черта не сделают…» И буквально через день напоминал: «Очень прошу Вас, ввиду опасного положения на Кубани, установить связь с Инессой Арманд, чтобы ее и сына эвакуировали в случае надобности». 20 августа вновь Орджоникидзе: «Еще просьба: не забыть обещание мне устроить на лечение выехавших 18 августа Инессу Арманд и ее больного сына, они, верно, уже в Ростове»1885.

Отдых не получался: Инесса грустила. 1 сентября года записала в дневнике: «Раньше я, бывало, к каждому человеку подходила с теплым чувством. Теперь я ко всем равнодушна. А главное – почти со всеми скучаю. Горячее чувство осталось только к детям и к ВИ. Во всех отношениях сердце как бы вымерзло. Как будто бы, отдав все свои силы, всю свою страсть ВИ и делу работы, оно истощило все источники работы, которыми раньше было так богато».

Врангелевцы наступали, и Ленин опасался за судьбу Кисловодска. Инессу поспешили почем зря эвакуировать в Беслан. Боялись одного, а опасность подстерегала с другой стороны. В Беслане Арманд заразилась холерой. Местный телеграфист отстучал телеграмму: «Вне всякой очереди. Москва. ЦеКа РКП, Совнарком, Ленину. Заболевшую холерой товарища Инессу Арманд спасти не удалось точка кончилась 24 сентября точка тело перепроводим Москву Назаров» 1886. С транспортом было тяжело. Восемь дней тело Инессы пролежало в морге в Нальчике, пока искали оцинкованный гроб и специальный вагон.

Только 11 октября Ленин встречал вагон на Казанском вокзале – вместе с Крупской и делегацией от женотдела. Гроб погрузили на катафалк, и траурная процессия прошла за ним от Каланчевской площади до Дома союзов. Коллонтай писала, что Ленин брел молча, будто с закрытыми глазами, и они боялись, что он споткнется… «На похоронах Ленина было не узнать. – Он был раздавлен горем. Нам казалось, что в любой момент он может лишиться сознания». Балабанова отметила, что Ленин даже не выступил с траурной речью, и описала его состояние как шоковое: «Не только лицо Ленина, весь его облик выражал такую печаль, что никто не осмеливался даже кивнуть ему»1887. Елизавета Драбкина вспоминала: «Было что-то невыразимо скорбное в его опущенных плечах и низко склоненной голове»1888. Воспоминания с похорон Инессы Арманд открывали череду свидетельств об ухудшении состояния здоровья Ленина…

Инессу Арманд похоронили в ряду героев революции – у Кремлевской стены. Трогательной была забота Ленина о памяти Инессы и о ее детях. 24 апреля 1921 года Ленин напишет Каменеву: «Дети Инессы Арманд обращаются ко мне с просьбой, которую я усердно поддерживаю: 1) Не можете ли Вы распорядиться о посадке цветов на могиле Инессы Арманд? 2) То же – о небольшой плите или камне? Если можете, черкните мне, пожалуйста, через кого (через какие учреждения и заведения) это Вы сделали, чтобы дети могли туда дополнительно обратиться, проверить, дать надписи и т. п. Если не можете, черкните тоже, пожалуйста: может быть, можно приватно заказать? или, может быть, мне следует написать куда-либо, и не знаете ли, куда?» 13 августа Ленин сообщал постпреду в Тегеране Ротштейну: «Я… писал Вам об Александре Александровиче и Варваре Александровне Арманд… о которых я очень забочусь. Надеюсь, они в Персии будут полезны для дела, и Вы им уделите минутку внимания»1889.

Одиннадцатого октября 1920 года Ленин провожал в последний путь Инессу. 12 октября был заключен прелиминарный договор о перемирии с Польшей. После месяца переговоров в Риге, прошедших в условиях жесткого польского диктата, советской дипломатии удалось добиться одной победы – сохранения независимости Белоруссии – пусть и урезанной территориально. Остальное было однозначным поражением. Прелиминарный договор был не намного менее позорным, чем Брестский мир. Польша получала всю Западную Белоруссию, включая и большую часть Минской губернии, а также населенные украинцами Волынь и Восточную Галицию. Ленин представлял катастрофу чуть ли не как успех:

– Всякий, кто посмотрит на карту, увидит, что мы победили, что мы вышли из этой войны с бо2льшим количеством земли, чем до начала войны1890.

Но даже позорное перемирие еще не было миром. Реально поляки продолжили наступательные операции. 8 октября якобы вышедшие из подчинения Варшавы 1-я Литовско-Белорусская дивизия и Добровольческая дивизия, объединившись под командованием генерала Желиговского, начали наступление на Вильно. Фактическая аннексия поляками Виленщины вызвала протесты со стороны Лондона, Парижа и Москвы, но это не произвело на Пилсудского ни малейшего впечатления. Присоединение Виленщины к Польше будет официально признано Англией, Францией и Италией в 1923 году, СССР этого не признает никогда.

От 100 до 250 тысяч красноармейцев – по разным оценкам – остались в плену. Часть из них была интернирована в Германию, но основная масса была помещена в польские концлагеря. По некоторым оценкам, в концлагерях в Тухоле и Пулавах от голода, болезней и расстрелов найдут смерть 80 тысяч пленных бойцов Красной Армии1891. На территории Польши и захваченных ею землях продолжали пополняться и вооружаться армейские части, считавшие себя российскими, белорусскими или украинскими: «Белорусский особый отряд» бывшего штаб-ротмистра Булак-Балаховича, «Отдельная русская армия» полковника Перемыкина, бригада есаула Яковлева, дезертировавшая из 1-й конной. Эти силы численностью в 27 тысяч человек были подчинены Савинкову.

В Белоруссии, как и в случае с якобы мятежным генералом Желиговским в Литве, Польша поспешила действовать чужими руками. Поход в Полесье в октябре – ноябре 1920 года осуществлялся 14-тысячным отрядом Савинкова и Булак-Балаховича. Созданное ими правительство БНР во главе с Булак-Балаховичем просуществовало три недели и было разогнано 16-й армией Западного фронта. Еще 15 тысяч человек входили в три дивизии УНР, расквартированные в Каменец-Подольске и Проскурове, и это не считая нескольких отрядов атаманов, отказавшихся подчиняться Петлюре. Ленин 21 ноября сокрушался:

– Стремления польской буржуазной республики направлялись не только на Литву и Белоруссию, но и на Украину. Кроме того, ее толкает в этом же направлении старая вековая борьба Польши, которая в свое время была великой державой и которая сейчас противополагается великой державе – России1892.

Зато Черчилль был доволен: «К концу 1920 года был образован “санитарный кордон” из живых национальных организаций, сильных и здоровых, который охраняет Европу от большевистской заразы; эти организации враждебны большевизму и застрахованы от заражения им благодаря своему опыту»1893.