Ветер и вечность. Том 1. Предвещает погоню - Вера Камша

1 год К. Вт. 22–24-й день Зимних Молний

1

Валме предпочел бы любого другого Савиньяка, но нагрянул именно этот. Жених Франчески весело улыбался и что-то говорил матери, блестя глазами, зубами и эфесом шпаги. На светлых волосах таяли невезучие снежинки, на высоких скулах горел морозный румянец и все это настырно просилось на парадный портрет, благо тот был уже начат.

– С вас еще одно творение, – сообщил Марсель Валме нахохленному художнику. – «Возвращение графа Лэкдеми в Старую Придду».

Мастер, волею Бонифация и самого Валме запечатлевавший графиню Савиньяк с будущей невесткой и бывшей маркграфиней, только очи долу опустил. Одно слово, церковник. Выручила Арлетта.

– Возвращаются туда, откуда уезжали. – Счастливая мать отнюдь не спешила лобызать великовозрастное дитятко. – Эмиль не был в Старой Придде… Сын мой, сколько тебя здесь не было?

– Лет десять, – уверенности у приличного военного могло быть и побольше.

– И не было бы еще столько, – твердо закончила графиня, – если бы не Франческа. Надеюсь, от своих прямых обязанностей ты сбежал?

– Почти. Со мной был Эпинэ, я спихнул инспекцию на него, а армия и так на Рокэ.

– Регент об этом знает? – Марсель собрал волю в кулак и шагнул вперед. – Или ты преподнес ему сюрприз?

– Он догадается. – Эмиль протянул руку; злодей ничего не подозревал, ведь подозревать было нечего. – Сто лет тебя не видал!

– Я изменился и похорошел, – рукопожатие вышло излишне крепким, но не поморщиться виконту удалось, – волею великого Бакры. На редкость приятный бог.

– Вечером вам придется выпить за встречу, – впервые подала голос Франческа, – моряки, во всяком случае, выпили бы обязательно.

– Мы выпьем, – заверил Валме, усердно давя что-то тоскливо-обиженное. – Что происходит в Аконе?

– Зима. – Ответ был рассеянным, поскольку Савиньяк добрался до портрета, на каковой и уставился. Бедняга! Пробиваться к любимой сквозь снега и обязанности, пробиться и обнаружить предмет своих чувств в странной компании, где уместна разве что мать. – Простите, сударыня. Я вас не сразу заметил.

– Это неудивительно, – выказала понимание не сразу замеченная Урфрида, – ведь я во всех смыслах в тени. Зато я могу исчезнуть, не испортив будущего портрета.

– Вы меня не так поняли, – заволновался Эмиль. Армейские маневры у него явно выходили лучше. – Искусство должно быть… превыше многого, а мне с дороги в самом деле лучше…

– Выпить, – подсказал Валме, – и представиться Мэгнусу, поскольку Готти ты уже представлен. Дядюшки можешь не бояться, он в своей геренции.

– Все это очень мило, – лучшая подруга Франчески покачала головой и встала, – но позвольте северянке сделать то, о чем вы меня в своей южной вежливости никогда не попросите, а именно убраться.

– Уверяю вас, это излишне.

– И все же я это сделаю, – северянка Урфрида очаровательно улыбнулась, – надеюсь, вы с Франческой в будущем окажете мне такую же услугу. Виконт, вас не затруднит меня проводить?

– Вы задаете бестактные вопросы, – Франческа тоже улыбнулась. – Разумеется, виконт поступит, как пристало мужчине и кавалеру.

– Все слышали? – Марсель обвел собравшихся взором, хотелось бы верить, что гордым. – Сударыня, я к вашим услугам.

Сударыня не ответила – целовала лучшую подругу в щечку. Эмиль так и торчал у мольберта, несчастный художник окончательно забился в угол, и только графиня спокойно допивала шадди. Семейные идиллии в посторонних не нуждаются, как, впрочем, и семейные скандалы.

Закончив с поцелуем, Урфрида что-то шепнула Франческе на ушко, нежно сжала ее руку и поплыла к выходу; обогнать ее и открыть дверь было проще простого.

– Я рада, – поспешила сообщить спутница. – Чужое счастье всегда радует и помогает дожидаться своего. Если вы в самом деле готовы меня провожать, давайте обойдем вокруг дворца. Я отчего-то стала уставать от лестниц, и потом здесь несколько душно.

Валме согласился и подал даме багряный, опушенный седой лисой плащ. Снег во дворе успели расчистить, и голубоватый вал у стены стал выше еще на полголовы, обещая по весне внушительные лужи. Урфрида загадочно молчала, но разгадывать сию загадку было лень. Все кончилось логично и грустно: приехал маршал, красивый и, очень похоже, что любимый, хотя окончательно это прояснится через пару дней. Тогда можно будет сообщить Елене, что ее опасения не оправдались и госпожа Скварца светится от счастья, на описание которого должно уйти не меньше четверти письма. Еще четверть Валме предполагал отвести на загадку с пресловутым покушением.

Как бы печально это ни было, папенька опять угадал, по крайней мере, других подходящих отравителей в голову виконту так и не пришло. Убивать наследницу цветущего во всех смыслах Фомы стоило лишь для того, чтобы удержать Юлию в Урготе. Фердинанду в этом случае подыскали бы другую невесту, причем в Талиге, поскольку оставшиеся принцессы так или иначе не подходили, а всплывшие на днях познания Иоланты подтверждали, что дед готовил внучку в королевы. Конечно, имелась дочь и у Колиньяров, но слишком уж юная, да и их попытка прибрать к рукам Эпинэ выглядела сразу и нагло, и глупо. Тот, кто догадался отравить предназначенный для мистерии букет, действовал тоньше.

– Вы не спешите меня развлекать, – напомнила о себе Урфрида. – Я бы поняла, страдай вы всерьез, но ведь это не так.

– Я страдаю, – возмутился Марсель, – и даже сочиняю на сей счет рондель, но мое молчание связано не с моими терзаниями, а с вашей усталостью.

– Мне уже лучше, – дама потупилась и тут же вскинула головку. – Сударь, мы одни, и я намерена вызвать вас на откровенность. Мне хотелось бы, чтобы вы разглядели во мне союзника.

– Вот как? – призвал на помощь Бруно виконт. – Осторожней, здесь лед.

– В последнее время я в самом деле боюсь упасть, – призналась спутница, – но осторожность хороша отнюдь не всегда. Будь я осторожна с графом Савиньяком, мы бы так друг друга и не поняли. Поверьте, я высоко ценю вашего отца и поэтому раскрываю карты первой. Вам, я имею в виду Валмонов, не следует опасаться моего брака с Эпинэ. Да, мне жаль огорчать маму, которая видит в этом сразу и мое счастье, и спасение Талига, но у меня есть и собственное мнение. Вы куда лучший сын, чем я – дочь. По крайней мере, пока ваше сердце молчит.

– Оно не молчит.

– Оставьте. Душу, успевшую пережить и пренебрежение, и… взаимное… понимание, вам не обмануть. При Франческе вы всего лишь исполняете некую повинность. Не будь моя подруга столь счастлива в своей любви, я бы сочла вашу игру оскорбительной, но сейчас это скорее забавно. Волочась за Франческой, вы охраняете графиню Савиньяк, защищаете себя от слетевшихся в Старую Придду девиц и их маменек и заодно следите за Малым двором, при котором в самом деле происходит немало любопытного. Проэмперадора Севера, по понятным причинам, это тоже занимало, но впредь лучше обходиться без крови. Мы с Франческой сумеем сохранить девицу Манрик до тех пор, пока ей не найдут должного применения.