Призыв мертвых - Джеймс Баркли

— О Боже Всеобъемлющий! — только и вырвалось у нее.

— Миррон! — пробился к ней голос Джереда.

— Что-то происходит, — объяснила она. — Что-то нарастает…

Миррон боролась с одолевавшей ее тошнотой, Ардуций, которого скручивало удушье, не мог сдержать стонов, Оссакера рвало. Братьям приходилось хуже, поскольку в ходе дела оба они растратили себя намного в большей степени, чем она. Миррон потянулась вниз, к затаившейся, словно хищный зверь перед прыжком, скверне. И дальше, к мощным энергетическим потокам, питавшим ее, черпая откуда-то силу. Сердце ее неистово забилось, ведь эти токи наверняка замкнуты на Гориана, а значит, он способен ощутить ее. И атаковать, как атаковал Оссакера!

Однако ничего подобного не произошло, энергетическая сеть, обволакивавшая то, что творил Гориан, даже не подернулась рябью. Он распространял скверну глубоко внизу, а ближе к поверхности энергия почвы осталась здоровой, пульсации медленными и ритмичными. Однако это было лишь этапом: глубинную скверну Гориан намеревался использовать для своего главного дела. О том, что Миррон подсоединилась к нему, пытаясь выяснить, как именно он намерен использовать имеющуюся в его распоряжении энергию, Гориан то ли не знал, то ли не находил нужным реагировать. Так или иначе, она имела возможность, следуя вдоль подземных силовых линий, прощупать структуру дела. Она двигалась назад, к формирующему источнику, ближе к поверхности, где растут трава и деревья. Ближе к…

Миррон распахнула глаза. Она не могла выразить словами то, что увидела, но одно слово у нее все же нашлось.

— Бежим!

— Что? — не понял Джеред.

Миррон вскочила и попыталась поднять на ноги Оссакера.

— Бежим!

859-й Божественный цикл, 12-й день от вершины генастро

— От чего мы бежим? — крикнул Джеред.

Он не рассчитывал на ответ Миррон, поскольку лицо ее было смертельно бледным и пустым. Что бы она ни усмотрела в подземных энергетических следах, это напутало ее едва ли не до потери рассудка.

— Миррон! Остановись. Остановись!

Беженцы по-прежнему роились вокруг них, и их поведение добавляло суматохи и неразберихи. Ардуций и Оссакер тащились чуть позади Джереда и, не вполне понимая, что происходит, пытались определить источник и размер угрозы. Простые люди начинали сбиваться в кучки и разбегаться кто в сторону Драгоценной преграды, кто на юг или север, к своим палаткам и семьям. Или просто куда глаза глядят.

Джеред поймал Миррон за руку, остановил, развернул лицом к себе и схватил за плечи.

— Миррон!

Она дернулась и уставилась на него, дрожа всем телом. На губах у нее выступила пена, а в глазах стоял такой ужас, что у него сжалось сердце.

— Миррон?

— Он отравил землю! — наконец ответила женщина, — Смерть приближается. По земле и по воздуху. Мы должны бежать!

— Бежать куда?

Она покачала головой, уронив одинокую слезу.

— Не думаю, что это имеет значение.

Джеред повернулся на запад, окинув взглядом открытое ровное пространство. В отдалении он услышал грохот. Под его ногами по земле распространялась дрожь, толчки были медленными и поначалу слабыми, но они набирали мощь с каждым ударом. Миррон попыталась вырваться и снова броситься бежать, но казначей держал ее крепко.

— Значит, бежать уже слишком поздно. Тебе нужно подумать. Тебе, Оссакеру и Ардуцию. Это ваш долг.

— Ты не понимаешь. — Голос Миррон дрожал. — Зло слишком велико, слишком. Оно поглотит его. И поглотит нас.

Грохот уже был слышен всем. И беженцы, и солдаты обратили взоры на запад. Первое время ничего видно не было, только воздух над горизонтом дрожал, как бывает в сильную жару. Грохот мог бы показаться топотом приближающейся армии, но разведка не сообщала о появлении каких-либо вражеских формирований в пределах тысячи миль в любую сторону. До сих пор настроение оставалось победным, но неожиданный испуг Миррон и ее попытка бежать породили растерянность и смущение в самой гуще толпы, а это было чревато тем, что все пятьдесят тысяч беженцев ударятся в панику и побегут сломя голову кто куда.

Джеред прищурился. Ему показалось, что впереди, так далеко, насколько вообще мог видеть глаз, по земле во всех направлениях распространяется рябь. Страх Миррон вселился в его голову, но казначей по-прежнему отказывался верить. Но тут земля под его ногами задрожала, и люди вокруг разразились испуганными криками. Толчок повторился, на сей раз встряхнуло сильнее. Джеред пошатнулся. Оссакер упал — как и многие в толпе беженцев. Теперь истошно кричали все, многие обратились в бегство.

Джеред продолжал удерживать руки Миррон. Она сжала их, и он взглянул на женщину.

— Прости, — промолвила Миррон, — этого оказалось недостаточно.

— Нечего извиняться, ты сделала все, что могла.

Земля сотряслась снова, и по верхнему слою почвы пошли трещины. Толчки учащались. Чтобы не упасть, Джереду пришлось припасть к дрожащей земле, над которой вздымалась пыль. Щели расползались так, что теперь в иную прошел бы и кулак. Вера беженцев рухнула. Теперь уже все бросились врассыпную, но сразу же стало ясно, что Миррон права. Они уже не успевали.

Горизонт вновь пошел рябью, а потом быстрее, чем скачущий галопом конь, как будто подгоняемая десницей Бога, на них — на лагеря, здания, Драгоценную преграду и всех стоявших на ней или близ нее — понеслась земляная волна. Она распространялась на юг и на север, насколько мог видеть глаз, и вид ее был ужасен.

Там, где проносилась волна, земля вздымалась на десять, пятнадцать футов, а то и выше. Вывернутые с корнем деревья разлетелись в стороны, скалы крошились, валуны взлетали на воздух вместе со взметавшимися тучами пыли и мелких обломков. Джереду не оставалось ничего другого, как только ошеломленно взирать на катастрофу. Восходящие были рядом с ним: они что-то кричали, но грохот заглушал их слова.

Вместе с земляной волной налетел ветер, принесший мерзкий, болезненный запах разложения. Позади волны поднимался пар, клубился и густел зловонный туман. Мимо Джереда проскакивали перепуганные зверушки — крысы, мыши, кролики. Все они, как и люди, сломя голову удирали в никуда. В небе с криками метались тучи птиц.

Толчки под ногами не ослабевали, и последний из них сбил-таки Джереда наземь. Он упал на левый бок, перекатился и сел. Земля, казалось, издавала торжествующий рев мщения, завывала, словно десять тысяч гортоков, учуявших добычу.

Сердце бешено колотилось в груди казначея. Спасения не было. Воздух наполнился нестерпимой, едкой вонью и пылью, забивавшей глаза и рот. Джеред видел, что, проходя, волна вбирала и поглощала все живое, а потом оставляла позади — изломанное, оскверненное и безнадежно мертвое.

Гориан убивал все. Сейчас Джеред более всего ощущал глубокую печаль. Мальчик обладал великим потенциалом, увы, сопряженным с роковым изъяном души. Наградой за проявленное к нему милосердие стала ненависть. Он воплотил в себе все то, чего боялись и о чем кричали враги Восхождения: превратился в чудовище, обладавшее разрушительной мощью, не поддающейся человеческому контролю.