Избранник Небес - Алек Кадеш

Выписывая рецепт, его врач каждую неделю настоятельно рекомендовал строго придерживаться терапевтической дозы, но очень часто Марио срывался с катушек. После очередного инцидента в аэропорту он трясущимися руками запихивал себе в горло пять-шесть капсул сразу, перед тем как получить нагоняй от шефа. Никакого кайфа он, конечно же, не испытывал, так как к синтетическим опиатам очень быстро вырабатывалась резистентность, и организм их воспринимал уже не как наркотик, а как вещество, необходимое для поддержания нормального обмена веществ. Просто сам тот факт, что он мог спокойным немигающим взглядом смотреть на взбешенное лицо шефа и убедительно отрицать все предъявленные ему обвинения, — уже доставлял ему удовольствие.

Начальник безопасности аэропорта Антонио Адамо, в свою очередь, втайне восхищался Марио, будучи уверенным в том, что имеет дело с сильной личностью, на которую вполне положиться мог. А иначе чем еще можно было объяснить сдержанное поведение своего подчиненного и умение постоять за себя и своих коллег, как не силой его характера? Именно поэтому он и повысил Марио три года тому назад, сделав его старшим смены, после того как довел всего за полгода до инфаркта его предшественника.

Сегодня настроение у Марио было ни к черту. Мало того, что у какой-то 70-летней дамы вор украл сумочку за полчаса до наступления его смены, так еще и этот болван Кальярри, который весил уже не меньше ста сорока килограммов, успел улизнуть, оставив после себя стол, усыпанный крошками от чипсов и заляпанный пролитым кофе.

«Ублюдок, настоящий жирный, вонючий ублюдок. Мало того, что пердит на смене, как африканский буйвол, и оставляет настоящую помойку после себя, так еще и умудряется смыться раньше времени под предлогом того, что ему срочно нужно к шефу. Я просто уверен, что Адамо не вызывал его, и теперь все шишки за эту рассеянную бабку и за ее сумочку, в которой, конечно же, были все ее накопленные за жизнь сбережения и даже последняя пенсия, достанутся мне».

Заметив брезгливое выражение лица Марио, вытирающего влажными салфетками свое рабочее место, худая брюнетка Элора, родом из Сицилии, посочувствовала ему:

— Этот жирный скунс снова сбежал за десять минут до твоего прихода.

— Было бы удивительно, если бы я его застал.

— Хорошо хоть уборщица успела вынести мусорное ведро со всей его сранью и протереть пол. Ты бы видел, что там творилось. Она прямо-таки осыпала его «комплиментами».

— Вы же знаете, что я за словом в карман не полезу, особенно когда все подлокотники кресла заляпаны майонезом, — услышал Марио позади себя голос Синтии — пожилой уборщицы, которая подкатывала к его рабочему месту новое кресло.

— Извините, сеньор Марио. Я не успела вовремя прибраться. Этот протухший кабальеро сегодня разошелся не на шутку. Два бигмака, чисбургер, чипсы, два клубничных шейка, вишневый и яблочный штрудели, не считая салата, картошки фри и двойного кофе с молоком. Честно говоря, возле него стоять невозможно. У него клапан никогда не закрывается, поэтому вам еще повезло, что вы с ним не в одну смену работаете.

— Так вот откуда взялся этот вентилятор! — рассмеялась Элора.

На рабочей панели телефонного аппарата внутренней связи загорелась красная лампочка вызова.

— Идите, Марио. Вас на ковер вызывает дядя этого бегемота с зеркальной болезнью, а я тут пока приберусь как следует, — сказала Синтия.

— А почему с зеркальной? Я вроде не слышала, чтобы бегемоты чем-то таким болели? — удивилась Элора.

— Да потому что его пенис скрылся в жировых складках, и он сможет вспомнить о том, как он выглядит, только если подойдет к зеркалу, иначе — никак.

Элора прыснула от смеха, а Синтия закряхтела старческим прокуренным голосом, обнажив свои желтые, кривые зубы.

«Ужас какой. Если она приснится ночью, то с перепугу можно и на „ширку“ подсесть», — подумал Марио, проглотив всего две капсулы транквилизатора вместо пяти обычных.

Они были последними из тех, что он купил в аптеке на прошлой неделе. До завтрашнего визита к доктору оставалось двенадцать часов, и он знал, что вряд ли ему удастся избежать ломки в этот раз, которая, по самым оптимистичным прогнозам, должна была наступить уже через четыре часа, ближе к трем часам ночи.

«Придется снова дать доку сто евро сверху, чтобы он выписал на десять упаковок колес больше. Судя по тому, как он постоянно ищет свою книгу с бланками рецептов, заглядывая во все ящики по три раза, похоже, он сам плотно сидит на какой-то наркоте».

От одной лишь мысли о предстоящей беседе со своим начальником в «неподготовленном» состоянии настроение Марио еще сильнее испортилось. Впрочем, и двух капсул хватило, чтобы влезть внутрь танка и почувствовать себя защищенным за его броней.

«О'кей, Марио, без паники. Не так уж все и плохо. Пусть я сегодня не в тяжелом немецком „тигре“, а все лишь в легкой „пантере“, но он меня все равно не достанет. Кишка тонка».

Пройдя по коридору метров пятнадцать в сторону лифта, он все еще слышал звонкий смех молодой сицилийки и старческий прокуренный скрежет Синтии, который едва ли можно было вообще назвать смехом. Поднявшись на четвертый этаж, откуда хорошо просматривались все девять рамок таможенного контроля и центральный зал регистрации пассажиров, Марио негромко постучал в дверь кабинета сеньора «Мадамо», как клерки службы безопасности аэропорта называли его между собой.

Над дверью загорелась зеленая лампа. Марио закрыл за собой дверь и застыл, затаив дыхание. Антонио даже не взглянул на него, продолжая внимательно смотреть на экран монитора. Из акустических колонок, стоящих по бокам экрана, раздавался писклявый голос пожилой дамы, у которой полчаса тому назад украли сумку:

— Я только попросила его встать прямо, чтобы приложить к его телу футболку. Этот мерзавец был так похож на моего внука. Этим он меня и подкупил. Вот я и подумала, что не мешало бы сначала примерить ее, прежде чем заплатить. Все-таки, знаете ли, сорок пять девяносто. Шутка, что ли, с моей-то пенсией? Разве я могла предположить, что здесь в аэропорту, где кругом полиция, он залезет в мою сумку. Я просто уверена, что эта хитрая бестия усыпил мою бдительность. Не успела я отвернуться за другой футболкой, как он уже успел вытянуть все мои деньги. Господи, что же мне теперь делать? Тридцать девять тысяч евро и моя последняя пенсия. Я копила их два года, чтобы привезти своему внуку подарок на свадьбу в Париж. И что же вы мне прикажете теперь делать? Куда же вы смотрите? Если вы не вернете мои деньги, я пожалуюсь самому Берлускони. Мы с Сильвио вместе ходили в музыкальную школу, когда нам было по пять лет, и он даже ел клубнику из моей тарелки. Он мог съесть сразу больше килограмма, и это сильно раздражало мою бабушку Розалинду, потому что ей снова приходилось идти на рынок.

Антонио ударил ладонью по столу, не выдержав ее гнусавого голоса, и приглушил звук.

— Эту историю она уже повторяет полицейским в пятый раз с той лишь разницей, что сумма возросла с четырех тысяч евро до сорока, и Берлускони у нее ел сначала конфеты, затем мороженое, потом бананы, малину и клубнику.