Восемь Драконов и Серебряная Змея - Yevhen Chepurnyy

блестя широко раскрытыми глазами, небрежно удерживала в левой руке некий свёрток — не очень большой, размером где-то с мешок на пару доу риса. Тучный крикун сжимал рукояти сабель, исподлобья оглядывая Дуань Чжэнчуня и его свиту. Калека в маске глядел со злым предвкушением, и его узловатые пальцы, сжатые на железных древках костылей, нетерпеливо подрагивали. Эти трое подобрались совсем близко, пользуясь тем, что всеобщее внимание было поглощено мертвой А Цзы.

— Четверо Злодеев, — раздражённо бросил Дуань Чжэнчунь. — Точнее, уже трое. Подите прочь, гнусные стервятники, у меня нет желания возиться с вами. Сегодня, меня постигло великое горе — смерть ребенка. Если у вас осталась хоть капля совести, вы дадите мне время на траур.

«Преступлениям детей Дуань Ляньи — несть числа,» зазвучал неестественный голос старца в маске. «Что рядом с ними одна мертвая девица? Но, так уж и быть, я дам тебе время оплакать ее. Можешь заняться этим, пока я буду тебя убивать.»

Четверо телохранителей, и без того настороженные, при его словах спешно обнажили оружие, и выступили вперёд, закрывая собой наследного принца. Видя это, женщина с разрисованным лицом визгливо расхохоталась.

— Злые далисцы угрожают нам с тобой, милый сыночек, — ядовитым голосом обратилась она к свертку в ее руках. Отведя в сторону край ткани, она обнажила скрываемое ею — лицо младенца, не больше года от роду. Малыш растерянно хныкал, глядя на склонившуюся к нему женщину.

— Ничего, мамочка позаботится о тебе, — заворковала та. — Она защитит тебя, да-да-да. Сегодня, мы убьем и этих мерзких вояк, и их развратного начальника.

Едва договорив, она бросилась прямо на четверку телохранителей. Кулак ее свободной руки врезался в грудь Гу Дучэна, что вконец опешил от этого странного и жуткого представления, и проморгал последовавшую за ним атаку. Старший из охранников царской семьи полетел наземь, сокрушая спиной один из стульев. Злодейка же накинулась на остальных из четверки, и мужчины невольно попятились перед безумицей, прикрывающейся ребенком. Та щедро раздавала удары, тесня всех троих.

Грузный воин в мехах издал громогласный боевой клич, и неожиданно резво метнулся к Дуань Чжэнчуню. На его пути встала Цинь Хунмянь — сам наследный принц все ещё не опомнился от своего горя. Воинственная дама легко заставила ретивого толстяка притормозить, одну за другой разрядив в него часть трубок своего наручного стреломета. Пока взбешенный злодей отмахивался от стальных игл саблями, Хунмянь сократила расстояние, и набросилась на мужчину в ближнем бою, осыпая его быстрыми ударами коротких мечей. Тучный воин, скверно ругаясь, кое-как отбивался — накоротке, длина его сабель была больше обузой, чем преимуществом.

Ее товарки попытались было придти ей на помощь, но им помешала нелепая случайность — ножка стола подломилась под сапожками Дао Байфэн, которая решила пересечь террасу одним быстрым прыжком, оттолкнувшись от ближайшего предмета мебели. Женщина на мгновение потеряла равновесие, чем и воспользовался старший из злодеев — калека в медной маске. Сверкающие стрелы техник Одного Ян, пущенных самым необычным образом — с пятки железного костыля, — прошили ногу и плечо жены Дуань Чжэнчуня, и та с болезненным вскриком упала навзничь. Старик не прекратил своей атаки, и быть бы худу, если бы не Гань Баобао. Встав над телом недавней соперницы, она встретила летящие в раненую техники клинком меча, и успешно отразила натиск злобного старца. Тот, гнусно скалясь, и не прекращая отправлять в двоих женщин пылающие силой сгустки ци, утвердился покрепче на увечных ногах, и поднял второй костыль. Едва заметное сияние окутало железное древко, и сорвалось с пятки стремительной молнией, целя прямиком в Дуань Чжэнчуня.

— Господин! — во все горло закричал Чу Ваньли, стоявший к принцу ближе других. — Берегитесь!

Младший из телохранителей не глядя отмахнулся шестом от злодейки с младенцем, едва не задев ребенка. Женщина невольно отступила — похоже, в своем безумии, она все же не желала причинять зла невинной душе. Чу Ваньли и не заметил этого — напрягая все силы в применении техники шагов, он бросился к Дуань Чжэнчуню, все так же замершему в горестном оцепенении, и достиг его одновременно со сгустком ци. Ничего не успевал сделать верный и бесстрашный телохранитель, кроме как закрыть господина своим телом.

Полыхающая мощью стрела света ударила мужчину в грудь, и тот, замерев на мгновение, с невнятным хрипом осел на доски террасы. Кровь выступила на губах Чу Ваньли, и бамбуковый шест, верно служивший воину, выскользнул из ослабевших пальцев, с глухим стуком упав наземь. Но ни единого следа сожаления не было видно на лице пожертвовавшего собой телохранителя — лишь спокойная решимость.

— Ваньли! — вскричал Дуань Чжэнчунь, мгновенно очнувшись от ступора. — Нет! Не смей умирать, слышишь⁈ — он рухнул на колени, и бережно приподнял голову умирающего. Глядя в гаснущие глаза мужчины, он растерянно пробормотал:

— Что я скажу твоей семье?

— Скажите им… — Чу Ваньли хрипло закашлялся, заставив свой рот вновь окраситься алым, но все же продолжил:

— … Что я выполнил свой долг, до конца, — чуть улыбнувшись окровавленными губами, он смежил веки, и бессильно обмяк на руках принца. Тот осторожно опустил мертвое тело наземь, и медленно поднялся. В его глазах разгоралось темное пламя гнева.

— Господин Чу, — раздался вдруг голос Дуань Юя.

Юноша неотрывно смотрел на неподвижного телохранителя, и глухая тоска на его лице медленно уступала место холодной ярости. Отвергнутого влюбленного, тонущего в собственном горе, сменил безжалостный воин, сражавший тангутов при Саньмынься. Юный далисец перевел внимательный взгляд на раненую Дао Байфэн, и защищающую ее Гань Баобао.

— Мама. Тетушка. Отец, — медленно проговорил он. — Не смейте, вы, проклятые нелюди. Не смейте трогать мою семью, — он пружинисто вскочил на ноги, и пинком отбросил мешающий ему стул.

Отчим и пасынок обменялись одинаковыми мрачными взглядами, и дружно повернулись к врагу.

Тонкий луч ци пронзил воздух над плечом Цинь Хунмянь, и рассек воздетую руку ее противника. Тучный мужчина в мехах зло заругался, роняя саблю, но его сквернословие быстро прервалось — сияющий поток мощи ударил его прямо в лицо, проделав в лохматой голове огромную кровавую дыру. Дуань Юй бил наверняка, и, в отличие от приемного отца, силы ему хватало. Третий из Четырех Злодеев, мужчина по фамилии Юэ, известный на реках и озёрах, как Свирепый Демон, или же Крокодилий Дух Южного Моря, умер мгновенно. Его безжизненное тело простояло на ногах какие-то недолгие мгновения, истекая кровью из жуткой сквозной дыры на месте лица, и