Восемь Драконов и Серебряная Змея - Yevhen Chepurnyy

чашку. Дуань Яньцин с отсутствующим видом также приложился к чаю. После долгого дня, жажда мучила их обоих. Допив, он потянулся было к блюду с рисовыми булками, дабы отдать должное гостиничной выпечке, как внезапная слабость сковала тело мужчины. Его рука бессильно опустилась на стол, словно отягощенная неподъемным грузом. Рядом послышался звук падения — Е Эрнян не удержалась на ногах. А следом, раздался громкий и довольный смех так и не вышедшего наружу гостиничного служки.

— Сегодня, вам посчастливилось ощутить на себе силу секты Синсю, двое из Четверых Злодеев, — зазвучал его голос, напрочь утративший всякие следы угодливости, и взамен наполнившийся самодовольством. — По вкусу ли вам Яд Истощения? Мое искусство алхимии уступает умениям моего великого учителя, непобедимого Бессмертного с Озера Синсю, но скажу без ложной скромности: порой, оно бывает очень полезным, даже против таких могущественных и именитых воинов, как вы.

— Кто… ты? — сдавленно пробормотала Е Эрнян, слабо ворочаясь на полу.

— Простите мою невежливость, — насмешливо ответил юноша. — Мое имя — Чжайсин-цзы, старший ученик секты Синсю. Я здесь, чтобы выразить вам своё уважение, — голос юного отравителя полнился ядом не меньше, чем принесенная им пища, — и передать приглашение.

Дуань Яньцин оставил бесплодные попытки пошевелиться, и обратиться к внутренней энергии — тело чувствовалось недвижной деревянной колодой, а течение ци ослабло до уровня ниже самого бесталанного из простецов. Низложенный принц ощутил себя вернувшимся в те ужасные дни после далиского бунта, а точнее, ощутил тогдашнюю беспомощность. Усилием воли, он подавил зарождающийся страх — раз уж отравивший его и Вторую юнец не стал убивать их сразу, и заговорил о некоем приглашении, то отчаиваться пока не стоило. С превеликим трудом Дуань Яньцин повернул голову, и обратил на их пленителя внимательный взгляд.

Теперь, выпрямившись и расправив плечи, Чжайсин-цзы ничуть не выглядел ничтожным трактирным подавальщиком. Его лёгкие движения и размеренное дыхание выдавали немалый навык в боевых искусствах, в глазах, ранее опущенных к полу, блестела гордость человека, привыкшего брать свое силой, а следы грязи на лице оказались не до конца отмытой боевой раскраской, которой, по слухам, пользовались ученики секты Синсю.

— Мой учитель, великий и непобедимый Дин Чуньцю, давно жаждет познакомиться со знаменитыми Четырьмя Злодеями, — тем временем, продолжал юноша, с все той же насмешкой в голосе. — От его имени, я приглашаю вас посетить цитадель секты на озере Синсю. Не беспокойтесь — слабость скоро отступит, и вы сможете двигаться. Взамен, начнется основное воздействие яда. Следующие пять дней, он будет медленно убивать вас, все сильнее ослабляя ваши тела и разрушая внутренности. На пятый день, вы оба мучительно умрёте. Не трудитесь угрожать мне, и не пытайтесь украсть противоядие из моих вещей — исцелить вас от Яда Истощения может лишь мой учитель. Как видите, отказ от приглашения повидать его не принимается, — Чжайсин-цзы насмешливо осклабился.

«Мы не знаем дороги к обители секты Синсю,» заговорил Дуань Яньцин, собрав достаточно сил для применения техники Передачи Звука. Его слова, обычно впечатляющие своей мощью, звучали едва слышным шепотом ветерка. «Ещё, с нами ценный… пленник,» договорив это слово, он умолк, окончательно выдохшись.

— Не стоит беспокоиться, уважаемый старший, — с приторной вежливостью ответил ученик Дин Чуньцю. — Я и один из моих собратьев сопроводим вас к учителю, и присмотрим за вашим пленником. Путь к озеру Синсю не продлится дольше нескольких дней, если, конечно, вы не станете чинить мне препятствий.

Вскоре, незадачливое семейство из увечного старика, его почтительной дочери, и ее больного мужа покинуло придорожную гостиницу, сопровождаемое двумя вежливыми юношами. Один из них помогал усталой женщине, поддерживая ее под руку, а второй хлопотал над ее бессознательным супругом, и калекой-отцом. Их путь лежал на северо-восток Юньнани, изрядно отклонившись от первоначальной дороги.

* * *

— Великий Бессмертный с Озера Синсю!.. Потрясает весь подлунный мир!.. Своей невероятной силой!.. И несравненными умениями!.. Великий Бессмертный с Озера Синсю!.. Потрясает весь подлунный мир!..

Ученики Дин Чуньцю, выстроившиеся у стен главной залы своей обители, снова и снова выкрикивали славословия своему учителю. Недобровольные гости секты, идущие мимо их нестройных рядов в сопровождении довольного Чжайсин-цзы, не выказывали особого удовольствия от этих воплей: Е Эрнян болезненно морщилась, бросая по сторонам раздраженные взгляды, а Дуань Яньцин оглядывался с вымученным терпением, сжав губы в тонкую линию. Младшие секты Синсю были подобны не то дикарскому племени, не то оперным актерам, скверно изображающим демонов: наряженные в темные одежды, украшенные красно-черными перьями, с плетеными нагрудниками в виде морд чудовищ, носящие костяные украшения и раскраску на лицах, они выглядели преувеличенно жутко — настолько, что эта жуть местами переходила в нелепость. В величественном и мрачном зале, где Дин Чуньцю принимал гостей, они напоминали варваров, вторгшихся в крепость некоего более утонченного народа.

Первый и вторая из Четверых Злодеев шагали по безупречно отесанным каменным плитам довольно долго — зал для приемов был велик и обширен. Пол и стены его, гладкие до зеркальности, отражали колеблющиеся огни, что горели в многочисленных жаровнях. Тени, порожденные открытым огнем, плясали по ликам украшающие зал статуй, и настенным барельефам, отчего те, казалось, то и дело оживали, бросая на новоприбывших суровые взгляды. Висящее по стенам оружие, разнообразное и многочисленное, ловило полированным металлом отблески пламени, а соседствующие с орудиями убийства шкуры крупных хищников нарядно блестели ухоженной шерстью.

Наконец, невольные гости секты приблизились к трону, стоящему у дальней стены зала — огромному, каменному, с резными подлокотниками в виде драконьих голов, и искусно украшенному угловатыми линиями узоров. Сидящий в этом роскошном кресле был сухоньким старичком в богатых одеждах, самодовольно жмурящимся на вопли учеников Синсю. Буйные седые кудри его увенчивал высокий узел с торчащим из него пучком алых перьев; перья также усеивали широкий черный воротник его белого халата. В недлинную бороденку сидящего на троне был вплетен небольшой колокольчик, а в руках он держал даосский веер из гусиных перьев.

Стоило группе новоприбывших приблизиться к каменному трону, как Дин Чуньцю — а никем другим старец в перьях быть не мог, — небрежно махнул веером, и вопли его учеников умолкли. Глава секты Синсю оглядел гостей с показным равнодушием, но его хитрые карие глазки блестели плохо скрываемым довольством.

— Кого ты привел ко мне, ученик? — снисходительно обратился он к Чжайсин-цзы, почтительно опустившемуся на одно колено, и склонившему голову. Бросив озадаченный