Эпоха надзорного капитализма. Битва за человеческое будущее на новых рубежах власти - Шошана Зубофф

Пентленд начинает статью с перечисления своих связей с различными институциями, что должно было подтверждать состоятельность его выводов:

Затем с помощью ряда широких умозаключений он собирает воедино решающее обоснование для тоталистического общества, построенного, поддерживаемого и направляемого инструментарной властью. Исходная предпосылка достаточно разумна: технологии индустриального века когда-то революционизировали мир, обеспечив развитие надежных систем водоснабжения и канализации, транспорта, производства пищи и энергии, полиции, здравоохранения, образования и т. д., но по меркам сегодняшнего дня эти системы безнадежно «устарели», они чересчур «централизованы» и «неустойчивы».

Требуются новые цифровые системы, которые должны быть «интегрированными», «целостными», «отзывчивыми», «динамическими» и «саморегулирующимися»:

Ссылаясь на развитие компьютерных сенсорных устройств, способных управлять сложными машинными процессами и информационными потоками, Пентленд отмечает, что технологии «органов чувств», необходимых для этой нервной системы, «уже имеются». Еще в 2011 году Пентленд понимал, что основные контуры Большого Другого уже запущены и функционируют, и назвал его «охватывающим весь мир живым организмом», в котором «системы беспроводного трафика, датчики безопасности и особенно мобильные телефонные сети объединяются, чтобы стать интеллектуально реагирующими системами, которым датчики служат глазами и ушами эта эволюция будет продолжаться с ускоряющейся скоростью устройства будут иметь больше датчиков…»[1087]

Но Пентленд видел одну проблему. Хотя технологии повсеместной компьютеризации далеко продвинулись на пути к решению технических проблем глобальной нервной системы, Большой Другой не будет завершен, пока он не поймет также и человеческое поведение в глобальном масштабе: «Чего не хватает так это динамических моделей потребностей и реакций», а также архитектуры, гарантирующей «безопасность, стабильность и эффективность Требуемые модели должны описывать человеческие потребности и реакции, поскольку люди лежат в основе всех этих систем необходимы наблюдения над индивидуальным поведением…»[1088]

Пентленд обнаружил опасную пустоту, которая предвосхищала «глубокий сдвиг», к которому в 2017 году призывал разработчиков Microsoft Наделла, говоря: «Люди и их отношения с другими людьми теперь являются в облаке вещью первостепенной важности!» Чтобы не стать жертвой «неправильного» поведения, «люди» должны подпасть под юрисдикцию Большого Другого. На карту поставлены безопасность, стабильность и эффективность всего общества. К счастью, сообщает нам Пентленд, инструменты и методы захвата поведенческого излишка при «добыче реальности» идеально подходят, чтобы принять этот вызов:

В стиле, напоминающем критику «старых законов» Ларри Пейджем, Пентленд не менее решительно отвергает целый ряд концепций и представлений, унаследованных от Просвещения и политической экономии. Пентленд настаивает на том, что «старые» социальные категории статуса, класса, образования, расы, пола и поколения устарели и так же неадекватны, как системы энергетики, продовольственного обеспечения и водоснабжения, которые он собирается заменить на новые. Эти категории описывают общества через призму истории, власти и политики, но Пентленд предпочитает обществам «населения», значениям и смыслам – «статистические показатели», закону – «расчеты». Он усматривает «расслоение населения», не по линиям расы, доходов, рода занятий или пола, а по «моделями поведения», которые создают «поведенческие подгруппы» и новую «демографию поведения», которая может предсказать болезнь, финансовый риск, потребительские предпочтения и политические взгляды «в 5–10 раз точнее» стандартных мер[1090].

Возникает настоятельный вопрос о том, как заставить самих людей в этих системах участвовать в предложенном плане. Его ответы лежат не в сфере убеждения или образования, а в сфере поведенческой модификации. Он говорит, что нам нужны «новые прогностические теории принятия решений человеком», а также «разработка механизма стимулирования» – нечто напоминающее «графики подкрепления» Скиннера. Что же до вопроса о том, как заставить людей следовать плану, Пентленд предлагает принцип «социального влияния». Он объясняет механизмы, с помощью которых можно направить миллионы людей в сторону гарантированных результатов в виде безопасности, стабильности и эффективности. Он ссылается на свои собственные исследования, в которых «проблемы промышленности и правительства» в значительной степени объясняются закономерностями передачи информации, особенно того, как люди влияют друг на друга и подражают друг другу.

Понятие социального влияния – важная часть схемы Пентленда, предвосхищающая многое из того, что нас ждет впереди. Пентленд понимает, что Большой Другой – это не только архитектура мониторинга и контроля. Инструментарий и потоки данных Большого Другого также делают людей видимыми друг для друга, от новостей о вашем завтраке до людских потоков в городах. Еще в 2011 году Пентленд восторгался: «Новые революционные инфраструктуры позволяют нам взглянуть с высоты Бога на самих себя»[1091]. Цель – компьютеризированное общество, где наша взаимная видимость становится привычной средой, где мы подстраиваемся друг к другу, создавая основанные на подражании социальные закономерности, которыми можно манипулировать, чтобы добиться слияния, как и предполагает логика машинного улья.