На руинах Империи - Татьяна Николаевна Зубачева

– Ну, мам, я серьёзно.

– Я тоже. Не знаю, Алиса, но моя мама так делала. Твоя бабушка.

– Ага, – Алиса быстро запихала Спотти под табуретку и усадила наверху Тедди, Линду и Мисс Рози. – А ты мне расскажешь, как ты была маленькой?

– Потом, – Женя посмотрела на часы. – Ужинать уже пора.

– Потом, – согласилась Алиса, но по её тону было ясно, что она не отступится.

Гроза началась, когда они сели за стол. Одновременно визжать, прятаться и есть было сложно. И Алиса решила сначала поесть, а уже потом побояться.

– Мам, я потом побоюсь, ладно?

– Ладно, – засмеялась Женя.

За шумом дождя и раскатами грома Женя не сразу расслышала стук в дверь. И не так испугалась, как удивилась. Кто это может быть и зачем? Она встала и пошла вниз.

– Кто там?

– Добрый вечер, фройляйн Женни.

– Боже мой, Гуго? Вы?! – господи, как удачно, что она теперь носит дома платье, а не халатик.

Женя торопливо открыла дверь. Да, Гуго, мокрый насквозь и… с букетом цветов.

– Это вам, фройляйн Женни. Я случайно шёл мимо… – он запнулся и покраснел.

– Всё ясно, – засмеялась Женя, принимая букет. – Большое спасибо, Гуго, поднимайтесь.

– Фройляйн Женни, простите, что я так неожиданно…

– Всё потом, Гуго. Давайте шляпу, я её повешу сушиться. Сейчас выпьете горячего чаю.

– С удовольствием, фройляйн Женни, простите, я доставляю вам столько беспокойства.

– Ничего-ничего. Возьмите полотенце.

Когда он вошёл в комнату, Алиса окатила гостя настороженным и не слишком дружелюбным взглядом. Такой хороший вечер грозил перерасти в очередных «гостей», когда надо быть хорошей девочкой, молчать, не лезть, не приставать… Но и Гуго, казалось, был удивлён увиденным.

– Моя дочь, Элис, – сказала Женя.

Алиса нехотя вылезла из-за стола и сделала книксен. Гуго как-то растерянно кивнул ей.

– Садитесь, Гуго.

Женя быстро убрала остатки ужина и накрыла к чаю. Цветы она поставила в вазочку и водрузила на стол.

– У вас превосходный чай, фройляйн Женни.

– Вам нравится? Я думала, вам больше по душе кофе.

– Хороший чай намного превосходит плохой кофе. Хорошего кофе нет с начала войны, а ваш чай великолепен.

– Спасибо. Берите печенье.

– Благодарю. М-м, великолепно. Разумеется, это не покупное.

– Да, я сама пекла.

– Вы удивительны, фройляйн Женни.

Алиса допила чай, поблагодарила и вылезла из-за стола.

– Очень мила, – заметил Гуго. – Сколько ей?

– Пять лет.

– Очень, очень мила. Трудно даже поверить, фройляйн Женни, что у вас такая большая дочь. – Гуго обвёл взглядом комнату, задержался на лампе. – У вас нет электричества?

– Нет, – Женя весело смотрела на него. – Ни водопровода, ни электричества, ни канализации. Топим дровами, вода в колонке во дворе.

– Да-да, но… но в этом есть своё очарование. Живой огонь в печи очень уютен и одухотворён, не правда ли?

Женя сразу вспомнила заполненную красноватым светом кухню и чёрный силуэт Эркина у открытой топки и кивнула.

– Да, вы правы, Гуго. Живой огонь уютен.

– У вас очень хорошо, фройляйн Женни, – он улыбнулся. – Мне это напоминает детство. У нас был маленький дом с большим садом. Вечера у камина… Мама вяжет или штопает. Отец с трубкой и газетой… Как всё это невозвратно, фройляйн Женни.

– Да, – кивнула Женя, – детство невозвратно. Вы говорили, у вас была большая семья.

– О да. Но я рано ушёл из семьи. Мне решили дать настоящее образование, а для этого пришлось уехать.

– Да, я тоже училась далеко от дома. Школа, колледж… Я закончила Крейгеровский.

– О-о! Известное заведение. Но дорогое.

– У меня была стипендия.

– Я учился в Лармонте, потом Стетсоновский технологический университет.

– Тоже известен. Но что выпускник Стетсона делает в нашем захолустье? – засмеялась Женя.

– Война. Я был счастлив, что нашлось хоть такое место.

– Я тоже была счастлива, когда устроилась здесь.

Милая, ни к чему не обязывающая болтовня. Женю смешило, что несмотря на присутствие Алисы Гуго упорно называет её фройляйн, и задевало, что он словно не замечает Алису. Пара вежливых фраз в начале и всё, будто её и нет. Но, к счастью, Гуго начал прощаться. Время позднее, гроза кончилась…

Женя проводила его до калитки. Он церемонно поцеловал ей руку на прощание, и она вернулась в дом, запирая за собой двери. И зачем он приходил? Ну, этот визит её никак не скомпрометирует.

– Мам, – встретила её Алиса, – а чего он приходил?

– В гости. – Женя поцеловала её в щёчку. – А ты умница, очень хорошо себя вела.

Против обыкновения Алиса не потребовала сразу чего-то, а продолжала размышлять, насупив брови. На покрасневшей от напряжения коже они казались белыми.

– Мама, не мешай мне. Я думаю.

Женя быстро убирала со стола. Алисе, похоже, Гуго совсем не понравился. Впрочем, как и она ему. Ну что ж, обычное явление. За эти пять лет в её жизни время от времени возникали мужчины. Женя не могла пожаловаться на невнимание. Её замечали, начинали ухаживать. И ухаживали. До определённого момента. Знакомства с Алисой. Летящая на полной скорости машина флирта тормозила, а при выдаче информации о «недоказанности» разворачивалась и удирала на столь же максимальной скорости. Это обижало, потом смешило, потом она привыкла. Как ей сказал как-то Роберт, да, так его и звали. Не Бобби, не Боб, не Роб, а именно Роберт. И, кстати, единственный, кого не испугала «недоказанность» Алисы. Алисе было чуть больше года. Роберт пришёл, когда она кормила раскапризничавшуюся Алису. Он посмотрел, улыбнулся и сказал.

– Женщина с ребёнком – самое трогательное зрелище в мире. Но чужой ребёнок – это как квартира на восьмом этаже без лифта и воды. Добровольно не соглашаются.

Роберт ничего не просил и не предлагал. Приносил Алисе каждый раз какую-нибудь безделицу – конфету, яблоко, дешёвую игрушку, а её смешил, рассказывал забавные истории… Кто знает, во что бы это, в конце концов, вылилось, но появились те самые, и ей пришлось бежать, всё бросив.

– Мам, – Алиса дёрнула её за платье.

– Ну, до чего ты додумалась?

– Он плохой, мама, пусть он больше не приходит.

– А чем он тебе не понравился? Принёс цветы…

– Ну и что! И цветы у него плохие. И… и смотрит он плохо. Он плохой, – убеждённо повторила Алиса. – Эрик лучше.

– Ну конечно, – засмеялась Женя, – он тебе конфеты свои отдавал.

Алиса посмотрела на неё, удивлённо раскрыв рот, и вдруг заревела.

– Ты что? – Женя бросила недомытую тарелку в тазик и присела, обняла Алису. – Ты что, моя маленькая?

– Да-а, – рыдала Алиса, – я его так просила. Я ему и конфеты обещала, и слушаться. А он ушёл.

С трудом Женя разобралась в её рассказе и не знала, плакать ей или смеяться.

– Ну,