Чужие - Дин Кунц

— Луна, луна, луна… — А потом тихонько, но с жутким страхом: — Не отдавайте меня ей.

— Не волнуйся, детка, — сказал Эрни, лаская ее, гладя ее волосы. — Успокойся, ты в безопасности, я тебя никому не отдам.

— Она вспомнила что-то, — сказал Брендан, когда машина тронулась с места. — Щель приоткрылась на секунду.

— Что ты видела, детка? — спросила у дочери Д’жоржа.

Но девочка вновь замкнулась в себе, ничего не видя и не слыша… правда, немного погодя Эрни почувствовал, как ее ручки крепче обхватили его. Он тоже крепче обнял ее. Марси молчала. Она все еще не была с ними по-настоящему, плыла по своему темному внутреннему морю, но явно чувствовала себя в безопасности в медвежьих объятиях Эрни и цеплялась за него, а «чероки» подпрыгивал и нырял на камнях и рытвинах среди снежной тьмы.

После многих месяцев, прожитых в страхе перед каждой тенью, когда приближение вечера каждый раз погружало его в страх и отчаяние, Эрни чувствовал себя неописуемо хорошо, радуясь тому, что кто-то нуждается в его силе. Он прижимал девочку к себе, бормотал ей ласковые слова, гладил ее густые черные волосы, забыв о том, что ночь окружает «чероки» и прижимает свое лицо к окнам.

Наконец Джек свернул на восток и вывел машину на дорогу окружного значения, что вела к Тэндер-хиллу, — приблизительно в миле к северу от того места, где ее уже должен был пересечь Нед на «чероки». Джек повернул направо и поехал к хранилищу тем же путем, который утром избрали Эрни и Доминик.

На востоке он никогда не видел таких бурь. Чем выше они поднимались, тем гуще и быстрее падал снег. Он был плотным, как сильный ливень.

— Вход в хранилище будет примерно через милю, — предупредил Доминик.

Джек выключил фары и снизил скорость. Пока его глаза не приспособились к отсутствию света, мир, казалось, состоял только из круговерти белых хлопьев и темноты.

Он не всегда мог сказать, по своей полосе едет или по встречной, и опасался, что из темноты прямо на них выскочит другая машина.

Джинджер явно приходила в голову та же мысль — она сжалась на сиденье, словно защищаясь от удара, и нервно покусывала нижнюю губу.

— Этот свет впереди — въезд в хранилище, — сказал Доминик.

По обеим сторонам ворот, на фонарных столбах, горели две ртутные лампы. Из двух узких окон в караульной лился более теплый янтарный свет.

Но даже при свете Джек видел только приблизительные очертания небольшого сооружения по другую сторону сетчатой ограды — падающий снег скрывал все подробности. Он не сомневался, что, если выключить фары, охранники, которые могут случайно выглянуть в окно, не увидят проезжающего мимо пикапа. А шум двигателя поглотит ветер.

Они медленно поднялись по крутому склону, забираясь еще глубже в темень и в горы. Дворники на лобовом стекле с каждой секундой работали все хуже, так как снег налипал на резинки и превращался в лед.

Когда они отъехали около мили от ворот, Джинджер спросила:

— Может быть, включить фары?

— Нет. Мы поедем без света до самого конца, — сказал Джек, который сидел, наклонившись над рулем, и щурился, вглядываясь в темноту.

Лиленд Фалкерк и лейтенант Хорнер, склонившись над столиком регистрации в конторке мотеля, изучали карту округа. Через какое-то время машины, пустившиеся в погоню за свидетелями, вернулись ни с чем. Они проехали пару сотен ярдов по лощине, идущей в горы на север, дальше никаких следов не было — снег и ветер стерли их. Но были основания предполагать, что по крайней мере одна из машин свернула в другую лощину, на восток. Разделяться свидетелям, по всей видимости, было незачем, и люди Фалкерка решили, что в этом направлении поехали оба автомобиля — пикап Сарверов и «чероки».

Выслушав их, Лиленд снова обратился к карте и сказал:

— Это резонно. На запад им ни к чему. Там ничего нет, только Бэттл-Маунтин в сорока милях, а дальше, еще через пятьдесят миль, Виннемукка. Городки маленькие, долго скрываться там нельзя, и ни один не назовешь транспортным узлом — выездов оттуда раз-два и обчелся. Значит, они поедут на восток, в Элко.

Лейтенант Хорнер ткнул в карту пальцем размером с хорошую сигару:

— Вот дорога, которая идет мимо мотеля в Тэндер-хилл. Они уже пересекли ее и сейчас продолжают двигаться на восток.

— И на какую следующую дорогу они выйдут, чтобы поехать на юг?

Лейтенант Хорнер нагнулся, чтобы прочесть мелкие буквы названия:

— Виста-Вэлли. Это милях в шести к востоку от дороги на Тэндер-хилл.

Раздался стук в дверь, и Майлс Беннелл сказал:

— Войдите.

Дверь распахнулась, и в темный кабинет вошел генерал Роберт Альварадо, начальник хранилища в Тэндер-хилле. За ним в темноту проникла струя серебристого света, — казалось, часть помещения ненадолго покрыл иней.

— Сидите один, в темноте? — спросил генерал. — Только представьте, какие подозрения это вызовет у полковника Фалкерка.

— Он сумасшедший, Боб.

— Это с ним случилось недавно, — сказал Боб Альварадо. — Я мог бы возразить, что он был хорошим офицером, правда немного формалистом и чрезмерно воинственным. Но сейчас я соглашусь с вами. У него слегка едет крыша. А может, и не слегка. Несколько минут назад он позвонил мне и обратился с просьбой. Видимо, это называлось просьбой, но она прозвучала как приказ. Он хочет, чтобы все, гражданские и военные, разошлись по своим жилищам и оставались там до дальнейшего распоряжения. Вы услышите мое обращение по громкой связи через несколько минут.

— Но зачем ему это понадобилось? — спросил Майлс.

Альварадо сел на стул рядом с открытой дверью. Морозный луч света освещал его ноги и туловище до середины груди, лицо оставалось в темноте.

— Фалкерк везет сюда свидетелей и не хочет, чтобы их видели те, кто еще не знает о них. По крайней мере, так он объяснил свою просьбу.

Майлс удивленно возразил:

— Но если пришло время обновить их блоки памяти, лучше делать это в мотеле. Хотя, насколько мне известно, своих поганых мозгоправов он сюда не вызывал.

— Не вызывал, — подтвердил Боб Альварадо. — Говорил, что операция прикрытия, возможно, будет остановлена. И хочет, чтобы вы обследовали свидетелей, в особенности Кронина и Корвейсиса, — вдруг он прав и оба уже не люди? Но еще он сказал, что размышлял над разговором с вами, что, может, вы правы, а он слишком подозрителен. Если вы подтвердите, что они полноценные люди и их способности не свидетельствуют о присутствии чего-то нечеловеческого, он поверит вам на слово и пощадит их. В таком случае он, возможно, откажется от новой очистки памяти и даже порекомендует своему начальству проинформировать общественность.

Майлс помолчал несколько секунд, потом шевельнулся на стуле, обеспокоенный, как никогда:

— Похоже, он проявил наконец здравый смысл. Только почему я никак не могу поверить в это? Вы ему верите?