Гений - Теодор Драйзер

Она начала уже поправляться после болезни, и Юджин пригласил знаменитого тенора, славившегося своим репертуаром, дать концерт в его доме. Он познакомился с ним в Бруклине, на вечере, к которому имел какое-то касательство Уинфилд. Юджин разослал довольно много приглашений, между прочим миссис Дэйл, Сюзанне и Кинрою. Но миссис Дэйл не могла приехать, а потому Сюзанна, которой нужно было на другое утро, в воскресенье, быть по делу в городе, решила переночевать у них. Юджин был в восторге. Он незадолго до этого завел альбом, в котором делал по памяти зарисовки Сюзанны, и надеялся показать их ей. Кроме того, он хотел, чтобы она послушала прекрасного тенора.

Компания собралась интересная. Кинрой довольно рано привез Сюзанну, а сам вскоре уехал. Поздоровавшись с Анджелой, Сюзанна вышла с Юджином на каменный балкончик, с которого открывался вид на реку. Юджин тихонько шептал ей о своей любви; когда никто не видел, он брал ее руку и украдкой целовал. Скоро начали съезжаться приглашенные, и наконец появился тенор. Сиделка и Юджин помогли Анджеле дойти до студии, где она, заняв место среди гостей, стала с увлечением слушать певца. Сюзанна и Юджин, захваченные красотой музыки, обменивались пылкими взглядами, которые так много говорят влюбленным. Юджину лицо Сюзанны представлялось каким-то магическим цветком. Ему трудно было хотя бы на миг отвести от нее взгляд. Тенор кончил петь, и гости разъехались. Анджела не сразу пришла в себя; она сидела в кресле и плакала, – так взволновала ее красота «Лесного царя». Затем она вернулась к себе в спальню. Сюзанна отправилась в отведенную ей комнату. Вскоре она вышла, чтобы пожелать миссис Витла спокойной ночи, а потом хотела пройти обратно к себе. Но в студии ее поджидал Юджин. Он схватил ее в объятия и молча стал целовать. Они делали вид, будто перебрасываются незначащими замечаниями, и он предложил ей выйти посидеть на балконе, полюбоваться рекой в лунном свете.

– Не надо, – сказала Сюзанна, когда в темноте он прижал ее к себе. – Она может войти.

– Нет, нет, – горячо уверял он.

Они прислушались, но все было тихо. Юджин заговорил о чем-то, не переставая гладить прекрасную обнаженную руку Сюзанны. Красота девушки, очарование ночи, опьянение музыкой – все это сводило его с ума. Невзирая на протесты Сюзанны, он обнял ее, и в это мгновение в противоположном конце студии показалась в дверях Анджела. Прятаться было поздно, – она все видела. Сюзанна едва успела вскочить, как Анджела быстрыми шагами направилась к балкону. Задыхаясь от ярости и ни на минуту не забывая о своем состоянии, сознавая, что над нею нависла страшная катастрофа, она все же чувствовала себя еще слишком слабой, чтобы устроить скандал или открыть все. Снова, казалось, рушился весь ее мир; увлеченная своими планами, она, несмотря на подозрения, была в сущности далека от мысли, что Юджин опять способен ей изменить. Правда, она пришла сюда с целью захватить его врасплох, но втайне надеялась и даже была уверена, что ничего не увидит. И что же? Вот они стоят друг против друга: эта красивая девушка, жертва вероломного обольстителя, сама она, Анджела, запутавшаяся в сетях своих планов и надежд, и, наконец, он, Юджин, трепещущий и пристыженный, смиренно ожидающий позорного конца своей нелепой связи, которую она пресечет в самом корне. Анджела не собиралась делать Сюзанну свидетельницей супружеской сцены, но страшная обида за себя, стыд за Юджина, невольная жалость к самой девушке и желание соблюсти приличия, теперь уже не столько ради себя, сколько ради ребенка, вызвали в ней былую ярость и вместе с тем заставили ее взять себя в руки. Случись это шесть лет назад, она дала бы волю своему гневу. Но время научило ее сдержанности. Она понимала, что грубость тут не поможет.

– Сюзанна, – сказала она и, выпрямившись, остановилась в полумраке комнаты, слабо озаренной луной, – Сюзанна, как вы могли так поступить? Я была о вас лучшего мнения.

Лицо Анджелы, исхудавшее от продолжительной болезни и постоянной тревоги в связи с ее положением, все еще было красиво какой-то особенной, духовной красотой. На ней был бледно-желтый кружевной пеньюар в белых цветах, а длинные волосы, которые сиделка заплела в две косы, придавали ей сходство с Гретхен, как называл ее когда-то Юджин. Руки у нее были тонкие, белые, красивые, усталое от страданий лицо напоминало изображение скорбящей богоматери.

– Почему же? Почему? – воскликнула Сюзанна, страшно испуганная и потрясенная и все же готовая грудью встать на защиту того, что целиком владело ею. – Я люблю его, миссис Витла. Потому я так и поступаю.

– О нет, вы его не любите, вы только воображаете, что любите, как воображали многие женщины до вас, Сюзанна! – произнесла Анджела ледяным тоном, не забывая ни на мгновение о будущем ребенке. (О, почему она не сказала ему раньше!) – Какой стыд! И это в моем доме! Вы – молодая, невинная девушка, какой вас все считают! Что сказала бы ваша матушка, если бы я сейчас позвонила ей по телефону и рассказала все? Или ваш брат? Вы ведь знали, что Юджин женатый человек. Я могла бы еще простить вам, если бы вы этого не знали, если бы вы не были знакомы со мной, если бы не пользовались моим гостеприимством. Что же касается его, мне не о чем с ним говорить. Это случается уже не впервые, Сюзанна. У него было много женщин до вас. Много будет и после. Этим я расплачиваюсь за то, что вышла замуж за так называемого талантливого человека. Не думайте, Сюзанна, что вы сообщаете мне что-то новое, когда говорите, что любите его. Для меня это старая песня. Я уже не раз слышала ее от других женщин. Вы у него не первая и не последняя.

Сюзанна посмотрела на Юджина растерянным, беспомощным взглядом, как бы спрашивая, неужели все это правда?

Безжалостные обвинения Анджелы вызвали в Юджине злобу, но вначале он колебался, не зная, как вести себя. В первое мгновение у него даже мелькнула мысль, не лучше ли отказаться от Сюзанны и снова вернуться к старой жизни, как бы тосклива она ни была. Но прелестное личико девушки и резкий обличающий голос Анджелы заставили его принять решение.

– Анджела, – начал он, приходя в себя под пытливым взглядом Сюзанны, – зачем ты это говоришь? Ты великолепно знаешь, что все это неправда. Была одна только женщина, и я расскажу про нее Сюзанне. И было несколько до моей женитьбы, я расскажу ей и про них. Все эти годы, – и ты это знаешь, – моя жизнь была пуста. Эта квартира для меня та же клетка. Любви между нами давно уже нет, – по крайней мере с моей стороны, ты и это знаешь. Ты тоже не раз признавалась, что больше не любишь меня. Я не обманывал Сюзанну. Я рад, что могу ей сказать, какие у нас с тобой отношения.

– Какие отношения! Какие отношения! – гневно воскликнула Анджела, на мгновение теряя власть над собой. – Ты, может быть, расскажешь ей, каким ты был прекрасным, преданным мужем? Расскажешь, как честно вел себя, как сдержал слово, данное перед алтарем? Расскажешь, как я трудилась и всем для тебя жертвовала все эти годы? И как ты отплачивал мне такими вот историями, как эта? Но больше всего, Сюзанна, мне жаль вас, – продолжала Анджела, мучительно думая о том, сказать ли Юджину о своем положении, и опасаясь, что он не поверит ей, так как слишком уж это отдавало дешевой мелодрамой. – Вы просто глупая девочка, обольщенная опытным мужчиной, который некоторое время будет воображать, что любит вас, обманывая и вас и себя. Но скоро он опомнится. Ну, на что вы рассчитываете, скажите прямо? Выйти за него замуж вы не можете – я ему не дам развода… Я не могу пойти на это, – почему – он узнает после, а у самого у него нет оснований этого требовать. Вы хотите стать его любовницей? Ведь ни на что другое вы надеяться не можете. Какая прекрасная будущность для девушки вашего круга! Для девушки, которую все считают верхом добродетели! О, как мне стыдно! Мне жаль вашу мать. Меня удивляет, что вы способны так унизиться!