История Крыма и Севастополя. От Потемкина до наших дней - Мунго Мелвин

4 ноября, еще до подхода армии Петрова, Октябрьский направил телеграмму Сталину и адмиралу Кузнецову, без прикрас описав сложившееся положение:

В тот же день был образован Севастопольский оборонительный район, что означало признание серьезной угрозы главной базе Черноморского флота. В результате объединялись все военно-морские, сухопутные и воздушные силы, включая части береговой обороны и ПВО, а городские власти подчинялись единому командованию.

Как отмечал Октябрьский в телеграмме Сталину, три немецкие дивизии из одиннадцатой армии Манштейна подходили к Севастополю, пытаясь успеть раньше, чем оборону города усилят части Приморской армии Петрова. К северной окраине медленно продвигались LIV корпус, а на его правом фланге 132-я дивизия. Слева 50-я дивизия пробивалась через поросшие лесом Мекензиевы высоты к востоку от города и пыталась развить наступление дальше на юг, к Черной речке. Манштейн планировал атаковать Севастополь с востока. В горах по-прежнему оставались широкие промежутки между 50-й дивизией и ближайшими подразделениями XXX корпуса, 72-й дивизией. Эта дивизия после взятия Симферополя направлялась к Алуште и Ялте на северо-восточном берегу Крыма, а затем должна была наступать по приморской дороге на Балаклаву и Севастополь. Именно от этих трех дивизий, составлявших менее половины сил под командованием Манштейна, зависели шансы на быстрый захват Севастополя.

Остальные четыре пехотные дивизии одиннадцатой армии еще не могли присоединиться к наступлению на Севастополь. Ближайшая, 22-я дивизия XXX корпуса, начала наступать в направлении Куру-Узень (современное Солнечногорское) на побережье Черного моря к северу от Алушты. Но вскоре это соединение было перенаправлено на Бахчисарай и заняло место на северном фланге 132-й дивизии, войдя в подчинение LIV корпуса. Эта передислокация привела к потере драгоценного времени и наступательного порыва. Тем временем три дивизии XLII корпуса, 46, 73 и 170-я, преследовали 51-ю армию противника на оси Джанкой — Феодосия в направлении Керченского полуострова. 3 ноября наступление 46-й и 73-й дивизий остановилось перед оборонительными рубежами, спешно возведенными 51-й армией у села Парпач, на 18-километровом перешейке полуострова. На северном краю перешейка находилось село Ак-Монай (в настоящее время Каменское), а в центре — Парпач (в настоящее время Ячменное). Во время боевых действий в Крыму этот перешеек несколько раз переходил из рук в руки.

На следующий день, 4 ноября, 170-я дивизия немцев заняла Феодосию. 6 ноября под мощными ударами всех трех немецких дивизий XLII корпуса советские войска оставили позиции у села Парпач. Потрепанные и дезорганизованные части 51-й армии устремились к Керчи; несколько подразделений остановились на тыловом рубеже обороны у Татарского рва, приблизительно в 30 километрах к западу от города. Это древнее фортификационное сооружение было похоже на Турецкий вал Перекопа — широкий и глубокий ров, а за ним земляной вал. Стойкие защитники и корректируемый огонь сделали бы это укрепление серьезным препятствием для наступающих немецких войск. Но 51-я армия была уже неспособна организовать эффективную оборону. Соответственно 10 ноября XXX корпус преодолел Татарский ров и стал быстро развивать наступление. Большая часть советских войск отошла на восток, но некоторые оказали упорное сопротивление врагу. Тем не менее исход сражения был предрешен: Керчь пала 16 ноября, по случайному совпадению ровно через двадцать один год после того, как город заняли силы Красной армии под командованием Фрунзе.

Несмотря на то что немцы успешно очистили от противника Керченский полуостров, им пришлось заплатить за это высокую цену, даже при дезорганизованном состоянии Красной армии. Показателем ожесточенности боев могут служить потери 213-го полка 73-й пехотной дивизии — 659 человек всех званий, практически численность батальона[1287]. В отличие от молниеносных кампаний в Польше, Норвегии, Нидерландах, Франции и на Балканах в войне против Советского Союза не будет легких побед. Другие подразделения Манштейна понесли сравнимые потери. Даже до первого серьезного наступления на Севастополь Крымский полуостров стал для Германии очень затратным театром военных действий.

Бомбардировщикам IV авиационного корпуса люфтваффе было трудно преследовать советские войска, отступавшие к Севастополю по лесистой местности и горным дорогам. Однако над Севастополем и Черным морем их действия были чрезвычайно эффективными. Вот два показательных примера. У побережья Крыма в Ялте средь бела дня, на глазах потрясенных очевидцев, немецкий средний бомбардировщик «Хейнкель» He 111 торпедировал пассажирский лайнер «Армения», направлявшийся в порт Туапсе на восточном побережье Черного моря. В результате затопления этого несчастливого госпитального судна, 7 ноября 1941 г., погибли не менее пяти тысяч человек, в том числе много раненых солдат, гражданских лиц и их семей. Выжили только восемь человек. Другой успех пикирующих бомбардировщиков, в большей степени достойный похвалы, — удар по крейсеру «Червона Украина» в Южной бухте Севастополя 12 ноября 1941 г. Крейсер затонул на следующий день, но изобретательный Черноморский флот сумел поднять все корабельные 130-мм орудия и использовать их для обороны города.

Одной жительнице Ялты повезло — она не погибла вместе с «Арменией». Восемнадцатилетняя Евдокия Сикорская, студентка фармацевтического факультета, должна была подняться на борт корабля в Ялте. Она пришла на пристань рано утром 7 ноября, но не успела к отплытию. Наблюдая, как «Армения» поднимает якорь, девушка решила присоединиться к солдатам, которые пешком направлялись в Севастополь. Во время обороны города она служила санитаркой и вынесла с поля боя не менее шестидесяти четырех человек. Семьдесят лет спустя ей по-прежнему слышались голоса раненых солдат: «Девочка, не бросай меня». Несколько лет назад Сикорская пела в хоре ветеранов Великой Отечественной войны в Ялте. Среди зрителей сидел пожилой человек, весь в орденах и медалях, который не мог оторвать от нее взгляда. «Мы знакомы?» — спросила она его после концерта. «Я помню ваши глаза», — ответил ветеран. Юная девушка пожертвовала солдату свою кровь и тем самым спасла ему жизнь[1288].