История Крыма и Севастополя. От Потемкина до наших дней - Мунго Мелвин

Манштейн начал запланированное наступление на Ишунь 18 октября. В отличие от предыдущей операции на Перекопе, он имел возможность сосредоточить свои силы. Высшее командование Германии и штаб группы армий «Юг» понимали важность этого наступления и поэтому для его поддержки выделили достаточное количество авиации. Тем не менее люфтваффе вновь оказалось распределенным по всему Восточному фронту: первая танковая группа, наступавшая на Ростов-на-Дону, также требовала первоочередной защиты с воздуха и огневой поддержки. Этот недостаток позволил советским ВВС «господствовать в небе» — выражение самого Манштейна — над Ишунем, несмотря на техническое превосходство немецких истребителей. Такая ситуация сохранялась до прибытия подкреплений к люфтваффе[1261]. Манштейна беспокоила нехватка наземных сил. Ему не удалось получить назад ни XLIX горный корпус, ни «Лейбштандарт». Максимум, что мог предложить Манштейну штаб группы армий «Центр», был штаб корпуса и 132-я пехотная дивизия — на определенном этапе. Главной слабостью в составе сил Манштейна стала невозможность придать одиннадцатой армии какие-либо мобильные части — танковые или моторизованные. Это замедляло продвижение внутрь Крыма и делало маловероятным, например, что Симферополь, Керчь или Севастополь могут быть захвачены с марша. Импровизированное ударное соединение Манштейна (Vorausabteilung) — бригадная группа Циглера, составленная из немецких и румынских моторизованных частей, — не обладало ударной мощью «Лейбштандарта», не говоря уже о полноценной общевойсковой танковой дивизии[1262]. Прежде чем бросить в бой группу Циглера и румынское моторизованное подразделение под командованием полковника Раду Корне, следовало прорвать позиции противника на Ишуне. Сражение обещало быть более упорным, чем на Перекопе.

И снова на острие атаки был LIV корпус, штабу которого предстояло разработать план штурма. Для Ишуньской операции корпус был усилен 22-й и 50-й дивизиями, а также несколькими подразделениями тяжелой артиллерии, имевшими на вооружении 30,5- и 35,5-см мортиры и 24-см гаубицы. XXX корпус и две оставшиеся дивизии (72-я и 170-я) должны были поддержать наступление после того, как ширина фронта значительно увеличится. Однако эти группы не были постоянными. Во время наступления XXX корпус вместе с 2, 46 и 72-й дивизиями действовал на левом (восточном) фланге, тогда как LIV корпус — на правом, вместе с 50, 73 и 170-й дивизиями. Когда из резерва одиннадцатой армии была подтянута 132-я дивизия, ее придали LIV корпусу. На этапе преследования, после прибытия XLII корпуса под командованием генерал-лейтенанта Ганса фон Шпонека, снова произошла перегруппировка сил.

Тем временем надвигался штурм Ишуня. Поскольку одиннадцатая армия не имела возможности высадить морской десант, ей не оставалось иного выхода, кроме лобовой атаки на советские укрепления. Более того, чем дольше длилась операция, тем выше была вероятность того, что в бой вступят части Приморской армии Петрова — первые такие подразделения прибыли 22 октября, на пятый день немецкого наступления[1263]. Таким образом, условия для начала операции одиннадцатой армии были далеко не идеальными, и исход наступления был далеко не предрешен. Манштейн понимал, с какими трудностями ему предстоит столкнуться: «Солончаковая степь не предоставляла наступавшим ни малейшего укрытия. Господство же в воздухе принадлежало советской авиации. Советские бомбардировщики и истребители непрерывно атаковали всякую обнаруженную цель»[1264]. Чтобы справиться с крайне неблагоприятной ситуацией, ставивший под сомнение успех наступления Манштейн попросил усилить поддержку авиацией. 26 октября три эскадрильи самолетов «Мессершмитт» Bf 109F, переброшенные из трех истребительных эскадр (Jagdgeschwader (JG) 3, 52 и 77), добились превосходства в небе над полем боя у Ишуня. После этого пикирующие бомбардировщики «Юнкерс» Ju 87 из бомбардировочной эскадрильи (Sturzkampfgeschwader, StG) 77 получили возможность оказывать поддержку атакующим немецким подразделениям.

Сложная местность в районе Ишуньских позиций обеспечивала ряд преимуществ их советским защитникам. Движение войск было ограничено двумя озерами, Старым и Красным, что позволяло LIV корпусу атаковать только в южном направлении на трех узких участках (с запада на восток): 73-я дивизия между Черным морем (Каркинитский залив) и Старым озером, 46-я дивизия между Старым и Красным озерами, 22-я пехотная дивизия между Красным озером и Сивашем. Другими словами, 156, 271 и 106-я пехотные дивизии блокировали все эти узкие коридоры, хотя фронт последней продолжался на восток вдоль южного берега Сиваша. Наземное сражение сопровождалось огромными потерями, особенно в наступавших немецких подразделениях. Доклады немецких командиров свидетельствуют о необычайно сильном сопротивлении противника. Особенно ожесточенными стали бои за Красноперекопский бромный завод и деревню Ишунь.

Возможно, впервые за всю кампанию появились признаки того, что боевая мощь одиннадцатой армии быстро уменьшается, а боевой дух вот-вот упадет. Манштейн в воспоминаниях писал, что командир 73-й дивизии, участвовавшей в боях за Перекоп и Ишунь, дважды докладывал, что «силы его полков на исходе»[1265]. Недавно прибывшее пополнение не было готово к таким ожесточенным боям. Командир 16-го пехотного полка 22-й дивизии полковник Дитрих фон Хольтиц вспоминал, что прибывшие на фронт солдаты, «не имевшие боевого опыта и подготовки», не «атаковали позиции врага под огнем»[1266]. Обе стороны привлекали свежие силы. У немцев 50-я дивизия вступила в бой 21 октября, 72-я дивизия — 23 октября, а 170-я — 25 октября. 22 октября предприняла контратаку 2-я кавалерийская дивизия Приморской армии, а 23 октября к ней присоединились 95-я стрелковая дивизия и полк 25-й дивизии. Кульминация сражения наступила 27 и 28 октября, когда под сильным давлением немцев советские войска начали отходить на юг и юго-восток. 29 октября немцы прорвали Ишуньские оборонительные позиции и начали преследование Красной армии в Крыму.