Образование древнерусского государства - Владимир Васильевич Мавродин

Перед нами две резко обособляющиеся группы: 1) русы — это городская, военная и купеческая, господствующая верхушка и 2) славяне — это земледельцы, основная масса бедного сельского населения, общинники, все более и более теряющие свою былую хозяйственную самостоятельность. Нами еще в 1938–1939 гг. была высказана мысль о том, что «русь», с которой имели дело Византия и Восток, представляла собой социальную верхушку, стоявшую во главе общества и руководившую военно-торговыми предприятиями[771].

«Русь» — это социальная верхушка, варварская военно-торговая, военно-рабовладельческая, купеческая знать, живущая в городах, организованная в дружины, хорошо вооруженная, сделавшая войну средством дохода и профессией, правящая, творящая суд, администрирующая и управляющая, эксплуатирующая славянских общинников, воюющая у стен Константинополя и Бердаа, на Волге и в Средиземном море, торгующая в Византии и Багдаде, заключающая договоры, посылающая «слов», устанавливающая дипломатические связи и т. д. и т. п. Но славянская ли она, эта «русь»? Не норманны ли это?

И вот тут-то перед нами опять встает во всю ширь норманская проблема. Дело в том, что мы не собираемся отрицать того, что в составе «русов» было большое число норманнов. Более того, я считаю возможным говорить, что «находници-варяги» в известных случаях среди «русов» играли первенствующую роль. Они были тем элементом, который если и не вызывал на Руси процесса образования государства, то во всяком случае влился в этот процесс и способствовал его ускорению. Свойственные скандинавам эпохи викингов вечное стремление к походам, вечная тяга к передвижениям, к смелым поездкам с целями войны и торговли, грабежа и найма на службу к иноземным правителям и т. п. — все это делало норманнов на службе у русских князей Гардарики наиболее непоседливым, подвижным элементом, а их прирожденные способности мореходов и опыт делали их наиболее удачными кандидатами в роли «слов», «гостей», наиболее приспособленными для всяких набегов, вторжений и т. п. Вот поэтому-то «слы» и «гости» носят норманские имена, а пославшие их — русские или обрусевшие норманские; вот почему посланцы русских каганов в далеком Ингельгейме именуют себя «росами», а на деле выясняется, что они — шведы; и, наконец, вот почему их так часто принимают за норманнов и награждают их чертами, характерными для скандинавов.

Когда они выступают от «рода Руского», они представляют «Русь», т. е. 1) «русов» — господствующую знать славянского, финно-угорского, тюркского и норманского происхождения, в которой несомненно первую роль играют славянские элементы, и 2) «Русь» — землю, Русь — государство; складывающуюся славянскую державу, представителями которой они являются. Они, норманны, являются как бы наиболее мобильным элементом туземной, славянской «Руси». Они — купцы, воины, послы. Их роль — внешнеполитическая. Им часто поручаются зарубежные дела; да и как-то естественно, что за рубежом узнают о Руси прежде всего по выплескиваемым ею по инициативе ее вождей, а часто и без таковой, волнам скандинавской вольницы. Они представляют славянскую Русь в посольствах, торговле, они воюют, нападают, нанимаются на службу, продают свой меч и свои товары далеко на юге и на востоке, и немудрено, что соседи часто составляют себе представление о Руси в целом по этим норманским искателям «славы и добычи».

Вот почему восточные писатели то противопоставляют русов славянам, то подчеркивают, что русы — племя из славян и славяне — рабы, живущие на Востоке, служат им переводчиками при их путешествиях в Багдад. Мы уже знаем, почему волны скандинавов не захлестнули Русь, а сами растворились в славянской стихии, став слугами, правда, энергичными, воинственными, часто довольно независимыми, но все же только слугами русских князей. Это произошло потому, что Русь встретила норманские волны уже организованной в варварские объединения и славянская знать оказалась сильней скандинавской вольницы. Этой последней предлагалось на выбор либо попытаться завоевать Восточную Европу, либо включиться в тот процесс, который шел в толще славянских и неславянских, но тесно с первыми связанных племен Восточной Европы. Первый путь оказался неудачным. На завоевание народов Восточной Европы не хватало сил, и это показали события середины IX в., отразившиеся в неясном рассказе летописца о том, как «изъгнаша Варяги за море». Произошло последнее — норманны стали варягами и в качестве наемников-воинов выступили в русской истории. И в этом своем качестве они действительно сыграли большую роль в образовании древнерусского государства.

Наличие варварской предгосударственной военно-политической дружинной организации славянских и неславянских племен, принимавших участие в создании древнерусского государства, привело к тому, что «находники»-варяги не смогли установить своей системы владычества, ограничившись «вассалитетом без ленов или ленами, обложенными только данью» и дав Руси только династию скандинавского происхождения, обрусевшую уже во втором поколении. А новые волны варягов ославянившиеся «Рюриковичи» встречали уже враждебно. Этим уже не приходилось и думать о том, чтобы пустить корни в славянскую почву. Поэтому-то «варангомахия», собственно, не нужна, так как для доказательства истинной роли норманнов отнюдь не необходимо отрицать наличия их на Руси. Но, может быть, верхушка, которую мы называем «русью», получила свое название именно от этой своей части, от норманнов? Нет никаких оснований отрицать того, что какие-то слои населения или население каких-либо местностей в Скандинавии могли носить названия, из которых финны сделали своих «ruotsi» (*drotsmenn, rotsmen). Считать теорию Брима, к которой примкнул Б.Д. Греков, «мало удачной попыткой примирения типичного норманизма с противоположными ему данными», как это делает Л.С. Тивериадский, несколько неосмотрительно.

Могло существовать где-то на севере, в Скандинавии, некое наименование, из которого выросли финское «ruotsi» и славянское «русь»? Нет никаких оснований отрицать это. Термины «русь» и «рось» — очень древнего происхождения и встречаются в разных местах. Термин «гал» отложился в названиях Галлии, Галиции, Галисии и Галатии; термин «ибер» или «ивер» — в названиях Иверии, Иберии, Ибернии. Все это говорит за то, что одно и то же наименование этнического порядка может отложиться в названиях стран, очень отдаленных друг от друга. Мы не знаем, когда термин «русь» появился на севере. Но нам хорошо известно, что термин «рос» появился на юге очень давно. Если говорить о племенных наименованиях и отбросить библейские «ρῶσ», то на юге Восточной Европы народы, в имени которых встречается термин «рос», начинают упоминаться со времен сарматов. Я имею в виду роксаланов («светлых», т. е. белых, господствующих аланов?), аорсов, росиев (rosaye) Ефрема Сирина (IV в.), розомонов Иордана и саг о Германарихе, hros Псевдо-Захарии (VI в.)[772].

Кто были они, эти народы «росского» начала? Один и тот же ли народ носил это название? Думаю, что нет. Тут были и народы иранского происхождения (роксаланы), и племена, родственные связи которых установить не представляется возможным. Некоторых из них связывают с германцами (термин «розомоны» сближается