Красный флаг. История коммунизма - Дэвид Пристланд

В португальских колониях в Африке партизанские движения также двигались в сторону марксизма, и с 1970 года под руководством Саморы Машела Фронт освобождения Мозамбика (ФРЕЛИМО) объявил себя социалистическим движением. Машел, бывший медбрат, выходец из семьи с долгой антиколониальной традицией, не был догматичным марксистом-ленинцем, как Агостиньо Нето, однако он использовал риторику марксизма, критикуя португальцев. Как и другие антиколониальные движения Португальской Африки, члены ФРЕЛИМО вели маоистскую[753] «народную войну». Стратегия «народной войны» подразумевала привлечение на свою сторону крестьян (партизаны основывали сельские школы и больницы), а также убеждение их в необходимости отстаивать принципы «массовой народной демократии». В освобожденных партизанами регионах все еще предпринимались радикальные попытки свергнуть старые родовые иерархии с устоявшимся предубеждением в отношении полов и поколений. Партизаны бросали вызов власти вождей и демонстративно поручали женщинам и молодежи ведущие роли в своих политических организациях и партизанских отрядах.

До сих пор спорным остается вопрос о том, насколько удалось партизанским движениям мобилизовать на борьбу крестьян. Коммунистам было очень трудно завоевать доверие крестьян, поскольку их политическая культура воспринималась как чуждая местному сельскому населению. Как в некоторых «освобожденных районах» Китая в 1930-е и 1940-е годы, некоторые крестьяне поддержали режим, так как извлекли личную выгоду из его принципов, однако большинство крестьян просто были вынуждены примириться с коммунистическим правлением. Партизаны применяли насилие, контролируя свои территории. Особо жестокий террор развернулся в Восточной Анголе, где МПЛА судила и наказывала предполагаемых предателей (и даже преследовала ведьм, несмотря на враждебное отношение марксистов к предрассудкам). В военном плане движение в Анголе было наименее успешным, как и в Мозамбике, где португальцы не видели особой угрозы военной победы ФРЕЛИМО. Только в маленькой и менее раздробленной Гвинее-Бисау организация ПАИГК стала настоящим «правительством в ожидании», к 1972 году удерживая под своим контролем почти три четверти всей территории страны. Несмотря на различия, все восстания вытекали из глубокого неудовлетворения и разочарования португальским правлением. Экономический рост еще больше подчеркнул различия между теми, кто сотрудничал с португальцами, и теми, кто на это не согласился. Многих отчуждали репрессии, применяемые португальским режимом. Разумеется, Португалии (маленькой и относительно бедной европейской стране) было все труднее вести изнурительные войны, на которые к 1968 году выделялось 40% бюджета страны.

Партизанское движение против апартеида в ЮАР к концу 1960-х годов находилось в гораздо худшем положении, чем освободительное движение в Мозамбике. У партизан появились причины действовать в интересах СССР после того, как Москва начала оказывать более значительную поддержку Африканскому национальному конгрессу (АНК) и его лидеру Оливеру Тамбо, чем непосредственно Коммунистической партии ЮАР, которую Москва считала слишком независимой (и слишком белой).

Соединенные Штаты, ослабленные другими конфликтами, не сразу ответили на волну левых движений на юге Африки и на готовность СССР и Кубы использовать их в своих интересах. Никсон и его влиятельный советник Генри Киссинджер отказались от попыток в духе Кеннеди распространить демократию. Они были уверены, что это не сработает. Как президент США, так и его советник относились к Глобальному Югу как к отсталому, безнадежно авторитарному региону, погруженному во мрак невежества и предрассудков, не затронутому историей. На встрече с министром иностранных дел Чили Киссинджер ошарашил своего высокопоставленного коллегу заявлением: «Юг не способен дать миру ничего значительного… Ось истории начинается в Москве, направляется в Бонн, затем проходит через Вашингтон и дальше в Токио». Главная задача американцев теперь состояла в том, чтобы ограничить, насколько это возможно, влияние СССР и Кубы, не повторив при этом ошибок Джонсона, и не применять прямое военное вторжение. Согласно этому решению, всё полномочия по борьбе с коммунизмом в странах «третьего мира» передавались верным США «жандармам» с различными политическими взглядами: авторитарному шаху в Иране, Анастасио Самосе в Никарагуа, Мухаммеду Сухарто в Индонезии, Эмилиу Медичи в Бразилии, режиму апартеида в ЮАР, демократам в Израиле и Турции. Все эти «жандармы» получали щедрое вознаграждение от Вашингтона. Были также предприняты попытки «вьетнамизации» Юго-Восточной Азии: США планировали вывести свои войска из этого региона и создать проамериканские режимы, которые будут укреплять власть собственными силами. Никсон надеялся, что миротворческий процесс возродит авторитет США и приостановит вмешательство Москвы в дела Глобального Юга.

Несмотря на оптимизм и большое количество энергии, Никсон и Киссинджер играли плохими картами: их жандармы не только не смогли остановить СССР, но и способствовали появлению в «третьем мире» многочисленного поколения недовольных интеллектуалов, больше чем когда бы то ни было распространивших марксистские идеи. Москва, со своей стороны, не понимала, почему из-за ослабления напряженности между СССР и США Советы должны прекратить распространение коммунизма за пределами Европы, особенно когда США изо всех сил старались задушить коммунизм (например, в Чили в 1973 году). Кроме того, получив вызов от Северного Вьетнама, Кубы, европейских коммунистических партий и Китая (теперь, правда, более слабого), советские власти еще решительнее стремились сохранить мировое социалистическое превосходство. Партийные интеллектуалы из ЦК КПСС ухватились за возможность разжечь пламя социалистического интернационализма в то время, когда режиму так не хватало идеологической искры в собственной стране. При этом военные режимы, одержимые принципами «реальной политики», рассматривали новую борьбу за Африку как возможность ухватиться за поддержку США в противостоянии двух сверхдержав.

Американская стратегия «жандармов третьего мира» имела свои недостатки. Сотрудничество с режимом апартеида принесло больше всего вреда, поскольку бросало тень на попытки Вашингтона сохранить высокий моральный авторитет в Африке и отталкивало от США африканских националистов. Тем временем во Вьетнаме провалились попытки США установить проамериканский режим под руководством Нгуена Ван Тхиеу, поскольку он не пользовался широкой поддержкой. Его режим потерпел крах в 1975 году, через два года после того, как США вывели свои войска из Вьетнама и страна объединилась под управлением коммунистического правительства.

Кроме того, «жандармам» не всегда можно было доверить действовать самостоятельно в тех регионах, где, по мнению США, коммунизм стремительно распространялся. Киссинджер считал очень опасным и привлекательным для других коммунистов чилийский режим Альенде, который намеревался свергнуть. Однако Киссинджер не мог положиться на местных союзников; он использовал экономические санкции и оказывал поддержку местной оппозиции. Альенде спровоцировал вмешательство своих оппонентов, когда его радикальная экономическая политика, распределение земли и национализация вызвали недовольство среднего класса и многочисленные забастовки[754]. В 1973 году генерал Пиночет при поддержке правого крыла совершил государственный переворот, заявляя, что он спасает Чили от экономического кризиса. Он запретил партии левого толка, около 3200 человек были убиты[755], более 30 тысяч подверглись пыткам и истязаниям. Роль США в этом перевороте не ясна, однако, какой бы она ни была, опыт свержения демократично избранных правительств Народного фронта военными силами отчетливо напоминал опыт Испании 1930-х годов. Вашингтону был нанесен еще один удар по его позициям в «третьем мире».