Непобедимый. Жизнь и сражения Александра Суворова - Борис Кипнис

Из текста можно понять, что он соединяет в одно целое физическую немочь и интриги венских недоброжелателей. Вскоре фельдмаршал напишет об этом открыто:

Этот поток жалоб создает столь тягостное впечатление, что их источник можно было бы приписать только болезненному состоянию вспыльчивого и мнительного старика. Но подтверждением того, что раздражение его было вызвано австрийскими интригами, а болезнь лишь обострила его, служит короткий рапорт Суворова Павлу I от 25 июня:

Этот рапорт ясно говорит об отчаянии полководца, ибо понятно, что такому государю, как Павел I, такой рапорт под влиянием каприза не пишут. Но пока бумага дойдет до Гатчины, надо продолжать служить, бороться с гофкригсратом, Тугутом, императором Францем и побеждать французов. И Суворов продолжает делать все это. Между тем Макдональд привел свои потрепанные полки, благо австрийцы их не преследовали, через север Тосканы в Лигурийскую республику и передал их под команду Моро. Несколькими днями позднее население Тосканы восстало, взялось за оружие и отвоевало свою столицу, славную Флоренцию, у французов. И это тоже было следствием победы при Треббии. В те же дни конца июня 1799 г. под Александрию прибыли из Турина осадные орудия и начались осадные работы. Было это в ночь с 29 на 30 июня, а 10 июля в полдень комендант крепости генерал К. М. Гардан принял парламентера:

Заметим, что как бы Суворов ни был раздражен венскими интриганами, он всегда воздавал должное австрийским войскам и их генералам, когда они этого заслуживали.

Несколькими днями ранее прибыл в Италию и встал лагерем у Пьяченцы давно ожидаемый корпус русских войск генерал-лейтенанта М. В. Ребиндера, имевший в строю более 8500 человек (по спискам около 10 тысяч). Суворов произвел перераспределение обязанностей: вновь прибывший корпус был вверен Розенбергу, а его войска – Дерфельдену. Теперь русские войска в Италии насчитывали около 27 тысяч человек пехоты, артиллерии, саперов и кавалерии. Однако австрийский император был настолько недоволен победоносным русским полководцем, что имел дерзость жаловаться на него Павлу I и укорять нашего героя в неповиновении, раз тот игнорирует гофкригсрат. Русский самодержец прислал свой ответ через нашего посла в Вене:

Взгляды Павла I на своих подданных в этом отрывке отразились как в капле воды: он, конечно, благожелателен к полководцу, но и на него, равно как и на любого русского, смотрит всего лишь как на вещь, хотя дорогую и редкостную, но вещь, которую он может предоставить в пользование другому императору. А тот может предписать, что он хочет от данного ему внаймы искусного слуги.

Неудивительно, что Франц II, получив это послание, вежливо, но твердо предписал Суворову исполнять свою августейшую волю:

И хотя написано это было уже 3 августа, то есть перед сражением при Нови, но сути положения Суворова дата не меняет: в глазах австрийского императора полководец являлся собственностью, временно переданной в пользование императором всероссийским, не более того. Счастье же полководца было в том, что к августу Павел I стал осознавать глубинный и преступный эгоизм австрийской политики, использовавшей его и кровь русской армии в своих корыстных интересах. Суворов в том и велик, что гораздо ранее своего повелителя разобрался, с кем имеет дело. Однако если самодержец и прозрел относительно императора Франца II и барона Тугута, то свой взгляд на русский народ и его место не поменял ни на йоту. Этим и объясняется печальный финал жизни нашего героя весной 1800 г.

Тогда же, в конце июня 1799 г., полководец удостоверился, что за его спиной Разумовский пытается прямо посылать предписания корпусу Ребиндера. Это вынудило его вежливо, но определенно просить прекратить подобную практику как вредную для ведения войны: