Дурная кровь - Роберт Гэлбрейт

Дверь туалета распахнулась, и Поршия вернулась в зал. Но вместо того чтобы занять свое прежнее место рядом с Робин, она крутанула широкими бедрами вокруг Страйка, сидевшего во главе стола, протиснулась позади встревоженной Майи, которая поспешно вжалась в стол, и добралась до Иден. Сунув сестре в руку ком туалетной бумаги, Поршия обхватила пухлыми руками шею Иден и чмокнула ее в макушку.

– Что это ты делаешь? – хрипло сказала Иден, сжимая руки младшей сестры, но не для того, чтобы их оттолкнуть, а для того, чтобы удержать. Страйк, как успела заметить краем глаза Робин, делал вид, что изучает свой блокнот.

– Говорю тебе спасибо, – мягко ответила Поршия, еще раз чмокнув сестру в макушку перед тем, как отпустить. – За то, что согласилась. Я же знаю, ты не хотела.

Все сидели в удивленном молчании, пока Поршия протискивалась обратно – к своему месту возле Робин.

– А последний-то случай вы им рассказали? – поинтересовалась Поршия у Майи, пока Иден сморкалась. – Про маму и Бетти Фуллер?

– Нет, не стали, – ответила Майя, ошарашенная только что увиденной сценой примирения. – Мама ведь с тобой поделилась, а не с кем-нибудь, значит тебе и рассказывать.

– Ладно. – Поршия обернулась к Страйку и Робин. – Но это в самом деле последнее, что нам известно; может, и пустышка, но вам не помешает, коль скоро вы все остальное знаете.

Страйк выжидал с ручкой наизготовку.

– Мама со мной поделилась уже после выхода на пенсию. На самом деле она не имела права это рассказывать, потому как дело касалось ее подопечных, но вы поймете, когда услышите. Получив диплом социального работника, мама продолжала работать в Кларкенуэлле. Тут у нее были подруги, переезжать она не хотела. В общем, обстановку знала досконально. Одна семья ее подопечных проживала на Скиннер-стрит, недалеко от амбулатории «Сент-Джонс»…

– На Скиннер-стрит? – переспросил Страйк.

Это название он где-то слышал, но от усталости не сразу припомнил, в связи с чем. Зато Робин поняла сразу.

– Да-да. Фамилия их была Фуллер. Мама так говорила: какую проблему ни назови – это все про них: наркомания, домашнее насилие, криминальные наклонности, полный букет. В семье заправляла бабка, лет всего лишь сорока с хвостиком, и зарабатывала она в основном проституцией. Звали ее Бетти. По словам мамы, она служила чем-то вроде местного телеграфного агентства – по крайней мере, в том, что касается всякого криминала. Многие поколения той семьи жили на одном месте. И вот как-то раз Бетти говорит, так это, с хитрецой, чтобы посмотреть на мамину реакцию: «А знаешь, Маркус никаких записок с угрозами этой докторше не слал». Мама так и опешила, – продолжала Поршия. – И первой ее мыслью было, что Маркус посещал эту женщину – понимаете, как клиент… Но я-то знаю: не было этого! – поспешно добавила Поршия и подняла руку, чтобы остановить Иден, которая уже открыла рот. – В ту пору мама с Маркусом уже много лет не разговаривали. Короче, там все было невинно: Бетти познакомилась с Маркусом, потому что церковь запускала в своем приходе программу поддержки малоимущих. Он принес этой семье какие-то продукты с Праздника урожая и попытался уговорить Бетти прийти на службу. Бетти тут же вычислила, как Маркус связан с мамой – мама же оставила себе фамилию Бейлисс, – и заявила, что знает, кто на самом деле писал записки с угрозами Марго Бамборо, причем кто записки писал, тот потом ее и убил. Мама спрашивает: «И кто же?» А Бетти ей: мол, если я скажу, так убийца Марго и меня убьет.

Наступила короткая пауза. По залу кафе разносилась болтовня, и за соседним столиком одна из женщин, уничтожавшая наполеон, громко сказала с нескрываемым наслаждением:

– Боже, какая вкуснота!

– И ваша мама ей поверила? – спросила Робин.

– Она не знала, что и думать, – ответила Поршия. – Но Бетти водилась с очень жесткой компанией и, возможно, где-то что-то услышала, но как знать? Люди чего только не болтают, правда? Многие хотят себя выпятить. – (Тут Робин вспомнила, как то же самое говорила Дженис Битти, когда пересказывала слухи о появлении Марго на кладбище.) – Но если и была в этом доля истины, то такая, как Бетти, скорее в петлю бы полезла, чем в полицию идти. Сейчас она уж, наверное, на том свете, учитывая ее образ жизни, но за что купила, за то и продаю. Вам, думаю, не составит труда выяснить, жива ли она.

– Я вам очень благодарен за эти сведения, – сказал Страйк. – Ваш рассказ определенно заслуживает дальнейшей проработки.

Рассказав все, что знали, сестры погрузились в скорбное молчание. У Робин и раньше были причины задуматься нам тем, как много сопутствующих бед оставляет по себе любой акт насилия. Нетрудно было заметить, что исчезновение Марго Бамборо надломило судьбы сестер Бейлисс, но сейчас Робин оценила всю меру их скорби и мучительную природу воспоминаний, связанных с теми событиями. Теперь она прекрасно понимала первоначальный отказ Иден беседовать с сыщиками. Более того, ее теперь удивляло другое: по какой причине сестры передумали?

– Большое вам спасибо, – искренне сказала она. – Я знаю: дочь Марго будет вам безмерно признательна за согласие с нами встретиться.

– Ой, так вас ее дочь наняла? – спросила Майя. – Тогда можете ей передать от меня лично: мама всю жизнь мучилась угрызениями совести оттого, что не пошла в полицию. Знаете, она очень уважала доктора Бамборо. Не хочу сказать, что они дружили, но мама считала ее порядочным человеком.

– Она так и не сняла камень с души, – добавила Поршия. – Та история тяготила ее до самой смерти. Вот почему она записку сберегла. Передала ее нам, чтобы довели дело до конца. Есть же такая штука, как графологическая экспертиза?

Страйк подтвердил. Он пошел оплачивать счет, а Робин осталась ждать за столом вместе с сестрами Бейлисс, которым уже не терпелось отделаться от общества детективов. Они раскрыли свои потаенные травмы и семейные тайны, и теперь им стало тягостно поддерживать вежливую беседу ни о чем, да и любая тема разговора показалась бы сейчас неуместной. Робин вздохнула с облегчением, когда вернулся Страйк, и после кратких прощаний они вдвоем вышли из кафе.

Подставив лицо чистому воздуху, Страйк помедлил, чтобы достать из кармана пачку «Бенсон энд Хеджес» и закурить.

– Наконец-то, – выговорил он на ходу. – Значит… на Скиннер-стрит…

– …видели Джозефа Бреннера в тот самый вечер, когда пропала Марго, – продолжила за него Робин.

– Ну и ну, – пробормотал он, на мгновение прикрыв глаза. – Я так и знал: что-то там нечисто.

– Как только приду домой, займусь Бетти Фуллер, – сказала Робин. – А вообще какие у тебя впечатления?

– Семейству Бейлисс изрядно досталось, согласна? – Остановившись у «лендровера», Страйк оглянулся в сторону кафе. Его «БМВ» стоял шагов на пятьдесят дальше; детектив сделал еще одну затяжку и нахмурился. – А знаешь… это проливает новый свет на клятую тетрадку Тэлбота, – признал он. – Счистить все оккультное дерьмо – и окажется, что он прав, разве не так? Вильма кое-что от него скрывала. И даже очень многое.