Дурная кровь - Роберт Гэлбрейт

Несмотря на выпитый кофе, у Страйка опять слипались глаза. Через пару минут голова его склонилась набок, а книга выскользнула из ослабевших рук.

Когда он снова проснулся, небо за окном окрасилось в кораллово-розовые тона, смешливый молодняк испарился, а до конечной станции Труро оставалось десять минут. Весь на нервах, не имея никакого желания участвовать в родственном застолье, он предпочел бы вернуться к себе в мансарду, чтобы принять душ и хоть немного успокоиться. Но, увидев на перроне Дейва Полворта, Страйк воспрянул духом. Правда, из вагона он выбирался с трудом, под тихий перестук шоколадных ежей. И сделал себе засечку на память: битого всучить Люку.

– Ты в порядке, Диди? – спросил Полворт после того, как они, обменявшись рукопожатиями, похлопали друг друга по спине, поскольку болтавшийся в руке у Страйка пакет из супермаркета не давал им обняться.

– Спасибо, что встретил, Живец, я твой должник.

До Сент-Моза они доехали на «дастере» Полворта, обсуждая планы на предстоящий день. Полворт со всем семейством и Керенца из «Макмиллана» были в числе приглашенных на ритуал развеивания праха Джоан.

– Только развеивать ничего не будем, – сказал Полворт, проезжая по проселочным дорогам, когда солнце уже пылало на горизонте раскаленным угольком. – Скорее, отправим в плавание.

– Это как?

– Люси притаранила типа урночку, – объяснил Полворт. – Из ваты и глины, чтоб в воде растворялась. Вчера мне показывала. С виду – как цветок. Внутрь засыпаешь прах и пускаешь по воде, она на волнах покачается, размокнет и исчезнет.

– Неплохо придумано, – сказал Страйк.

– А заодно избавляет от всяких казусов, – добавил прагматичный Полворт. – Помнишь Яна Рестарика из нашей школы? Его дед завещал развеять свой прах тут же, в Корнуолле, с мыса Лендз-Энд. Так эти пьяные дебилоиды вскрыли урну против ветра и наглотались дедова праха. Рестарик рассказывал – он потом целую неделю просморкаться не мог.

Засмеявшись, Страйк почувствовал, как в кармане вибрирует телефон. Он надеялся получить от Робин хорошие новости насчет Бетти Фуллер. Вместо этого он увидел сообщение с неизвестного номера.

Полворт болтал без умолку, но Страйк все пропускал мимо ушей. Перечитав текст несколько раз, он слегка нахмурился, засунул телефон обратно в карман и переключился на байки, которые травил его друг.

В доме Теда после радостных приветствий дяди, Люси и Джека все по очереди заключили Страйка в объятия. Борясь с усталостью, он терпеливо участвовал в семейной идиллии, хотя и знал, что лечь спать в гостиной ему не светит, пока все не разойдутся. На ужин Люси подала спагетти, а за столом суетилась, дергала замечаниями Люка, который то и дело пинал Адама, или ковыряла вилкой у себя в тарелке, чтобы только не расплакаться.

– Так непривычно, правда? – вполголоса заговорила она с братом, когда после ужина Грег предложил мальчишкам вместе убрать со стола. – Мы с тобой здесь, а ее нет. – Не задерживаясь на этой мысли, Люси продолжила: – Развеять прах мы решили утром, пока море спокойное, а потом вернемся домой на пасхальный обед.

– Отличный план, – сказал Страйк.

Он знал, с каким трепетом Люси подходит к любым приготовлениям, стремясь, чтобы все прошло как по маслу. Она с гордостью продемонстрировала брату стилизованную под белый лотос урну. Заботами Теда прах Джоан уже лежал внутри.

– Выглядит обалденно. Джоан была бы довольна, – сказал он, хотя вовсе не был в этом уверен.

– Еще я купила розовые розы – мы спустим их на воду. – При этих словах Люси разрыдалась.

– Приятное дополнение. – Страйк подавил зевок; больше всего ему хотелось принять душ и завалиться спать. – Спасибо за такую четкую организацию, Люс. Кстати, я привез парням пасхальные сувениры, куда их девать?

– Можем отнести на кухню. А для Роз и Мел ты что-нибудь привез?

– Это кто?

– Дочки Дейва и Пенни, завтра они тоже придут.

«Да чтоб их…»

– Чего-то я не подумал…

– Как же так, Стик, – с упреком сказала Люси, – они ведь твои крестницы, правда?

– Ничего подобного, – Страйк старался говорить без желчи, – но так и быть, хорошо, с утра пораньше заскочу в магазин.

Оставшись наконец в одиночестве, он прислонил протез к кофейному столику и устроился на диване, с которым за последний год неохотно, но все-таки свыкся, а потом снова проверил телефон. К счастью, с неизвестного номера ему больше никто не писал, поэтому Страйк, окончательно вымотанный, мгновенно отрубился.

Однако ближе к четырем утра все же раздался звонок. Выдернутый из глубокого сна, Страйк нащупал телефон и, взглянув на время, поднес аппарат к уху:

– Алло?

В трубке молчали, хотя на другом конце явно слышалось чье-то дыхание.

– Кто это? – Страйк не особо надеялся на ответ.

– Блюи… – послышался едва различимый шепот. – Это я.

– Четыре часа утра, Шарлотта.

– Я знаю, – прошептала она, а потом то ли хохотнула, то ли всхлипнула. Голос ее звучал странно, в нем слышалась какая-то маниакальность.

Страйк, лежа всего в десятке ярдов от тетушкиного праха, уставился в темный потолок.

– Ты сейчас где?

– В аду.

– Шарлотта…

Она бросила трубку.

Страйк слышал зловещие удары своего сердца, словно литавры из глубин пещеры. Его пронзали раскаленные докрасна иглы паники и страха.

Когда же он сможет наконец выдохнуть? Разве он еще не достаточно поплатился, не достаточно отдал, не достаточно пожертвовал… не достаточно любил? В темноте этой гостиной, с декоративными тарелками и сухоцветами, присутствие Джоан ощущалось совсем рядом, даже ближе, чем ее прах в этом нелепом белом лотосе, который, подпрыгивая на волнах необъятного моря, будет смотреться жалко и убого, как выброшенная бумажная тарелка. И Страйк, лежа на этом диване, как будто услышал ее последние слова: «Ты хороший человек… помогаешь другим… я тобой горжусь…»

Шарлотта звонила ему с того же неизвестного номера, с которого ранее прислала SMS. Мобилизовав свой изможденный разум, Страйк прокручивал все известные факты, которые сводились к следующему: в прошлом Шарлотта уже пыталась наложить на себя руки; у нее имелись муж и дети; не так давно она проходила курс реабилитации в психиатрической лечебнице. Несколько недель назад детектив твердо решил связаться с ее мужем, если она продолжит бомбардировать его суицидальными сообщениями, но в четыре часа утра, да еще на Пасху, банковский служащий Джейго Росс вряд ли окажется на рабочем месте. Страйк размышлял, проявит ли он жестокосердие, проигнорировав ее последний звонок, или же окажет ей тем самым добрую услугу, но если не ответит, как ему потом принять известие о ее передозе? Выждав долгие десять минут в надежде, что она снова наберет его номер, Страйк принял сидячее положение, чтобы отправить ей эсэмэску.