Будапештский нуар - Вилмош Кондор

– Добрый вечер, господин репортер и уважаемая госпожа, – поприветствовал он посетителей. – Позвольте предложить вам что-нибудь на ужин?

Гордон кивнул головой.

– Прошу покорнейше, наше свежее и хрустящее жаркое из теленка, ростбиф с луком, прямо сказать, божественны. К теленку могу предложить стручковую фасоль на пару́ в сливочном масле, к ростбифу – двойную порцию жареного лука с особенно хрустящей корочкой, а также варено-жареный картофель.

Гордон и Кристина ходили в «Аббацию» не ради кулинарных изысков. Если им хотелось отведать чего-то поистине вкусного, они шли в ресторан «Цесарка» на улице Баштя, где гостям предлагали рыбу и дичь, жаренную на тлеющих углях. Но «Аббация» находилась рядом с домом, здесь было приятно и комфортно, а официант всегда предлагал им наиболее сносное блюдо дня. Меню он принес чисто для вида и держал его под мышкой. К заказу также прибавился черный кофе и красное вино.

Гордон быстро пересказал выступление Геринга в Парламенте и описал штурмовиков в стальных касках, Хорти на лошади, черную перешептывающуюся толпу. Официант принес кофе и вино.

– Что еще интересного? – спросила Кристина, попробовав вина. – Вы поговорили с Чули?

– Поговорил, – кивнул Гордон, – еще как поговорил.

И Гордон рассказал все, что узнал от Чули.

– То есть старый похабник – коммунист. – Кристина рассматривала винный бокал. – Значит, вы нашли зацепку.

– Еще какую!

– Неужели вы действительно хотите узнать, что произошло с девушкой? – спросила Кристина.

– Хочу.

Кристина взглянула на Гордона и пристально впилась в него взглядом:

– Зачем?

– Потому что девушка умерла, но никому дела нет до ее смерти.

– Даже полиции?

– Им уж тем более.

– Откуда вам знать?

– Я уже почти шесть лет работаю в «Эшт» и общаюсь исключительно с полицией. Мне известно, какие случаи они расследуют, а какие – нет. Сейчас не будут.

– А почему так? Как вы считаете?

– А вот это уже другой вопрос. Бездействие Геллерта объясняется похоронами. Что в принципе похоже на правду.

– Похоже на правду?

– Не знаю, что происходит, Кристина. Вам тоже это кажется подозрительным, не только мне. Если Чули сказал правду, если мне удастся доказать, что элитные проститутки…

– Вы хотите попасть на передовицу?

– Шутите? Это нельзя будет опубликовать.

– Тогда я вас не понимаю.

Гордон потушил сигарету, потому что появился официант и молча поставил ужин на стол.

– Вам не нравится, что я хочу расследовать это дело?

– Жигмонд, вы репортер-следователь. А не полицейский, не частный детектив. Много вы знаете о расследованиях?

– Достаточно, чтобы решить, с чего начать.

– С чего начать? Вы уже несколько дней мечетесь, не имея понятия о деле и четкого плана. Люди Геллерта добьются большего. Даже провинциальный детектив и тот будет проворнее.

– Вы хотите сказать, что я в этом не смыслю?

– Я хочу сказать, – ответила Кристина, – что вы обычно расследуете мелкие дела, а здесь подозрение на убийство. Это сложнее, чем выяснять, почему застрелился банковский служащий или как помощник тайно обчищал стекольщика. Двух человек опросил – и дело уже раскрыто.

Гордон сделал глубокий вдох, задержал дыхание, затем медленно выдохнул. Вместо ответа, он придвинул к себе тарелку, горчицу и начал с такой силой резать мясо, что лезвие ножа заскрежетало по фарфоровой тарелке. Кристина спокойно взялась за жаркое из теленка и не проронила ни слова до тех пор, пока оба не закончили ужин.

– По-вашему, я не квалифицирован. – Гордон отложил столовые приборы.

– Я этого не говорила, Жигмонд. – Кристина посмотрела ему в глаза. – Просто мне хочется, чтобы вы себя берегли. Если я правильно поняла, вы не успокоитесь, пока не выясните правду, какой бы она ни оказалась.

– А что со мной может случиться? – спросил Гордон.

– В том-то и дело. Вы понятия не имеете, во что ввязываетесь. Я хочу, чтобы вы хорошенько это обдумали. Нужно ли оно вам?

Мужчина поднял брови, взял винный бокал, но не отпил, он просто рассматривал содержимое. Кристина молча наблюдала, терпеливо ждала.

– Мне нужно что-то сделать, – наконец произнес Гордон, но так тихо, что в обычный будничный вечер девушка ничего бы не услышала.

– Если не ради девушки, то ради себя, – кивнула она.

– Что вы сказали? – Гордон наклонился вперед, потому что в эту минуту в ресторан зашла большая и шумная компания.

– Делайте, что считаете нужным, – громко ответила Кристина.

– Так и сделаю. Если вы позволите, мне нужно сходить к Чули.

– Я с вами.

– Вы со мной не пойдете. Это общество не для вас, и, хотя я загнал Чули в угол, у меня нет причин ему доверять. Идите домой, или можете выпить кофе и поработать. Проявите парочку фотографий. Повозитесь в своей темной комнате.

– Вы приказываете мне, что делать?

– Даже не пытаюсь. Но я приказываю вам некоторые вещи не делать: со мной вы не пойдете.

Чули сидел в «Клеще» и играл в карты. В корчме пахло пивом и едой, гости смеялись, кто-то исполнял на рояле свежий шлягер, выбивая по клавишам ускоренную вариацию «Мрачного воскресенья», пол был весь в окурках, парочки сидели, склонившись друг к другу, пьяницы пушили друг перед другом хвосты. Гордон подошел к Чули.[18]

– Подождите на кухне, – сказал тот, даже не взглянув в его сторону.

Гордон пожал плечами и пошел на кухню. Там повариха пыталась господствовать над хаосом, а в углу поваренок как раз вытирал руки холодной мокрой тряпкой. Гордон и раньше не очень любил есть в «Клеще», теперь аппетит уж и подавно пропал. В центре кухни на столе топился большой кусок жира, рядом с ним валялась огромная куча лука и картошки, в бадье с водой плавали сомнительные куски мяса, а перед печкой кошка жевала кость. Повариха с обезумевшим взглядом даже не заметила Гордона, который не нашел ничего лучше, как закурить, чтобы хоть как-то перебить сильный запах горелого жира.

Гордону пришлось ждать Чули минут пять. Толстяк чувствовал себя на кухне как дома. Он опустил ложку в одну из кастрюль, попробовал на вкус, отрицательно покачал головой:

– Не ешьте здесь, Гордон. И вообще нигде, где блюда в меню по одному пенгё.

– Не буду, – ответил тот, ища взглядом пепельницу. Но потом просто бросил окурок на пол к остальным.